Мария Майерова - Робинзонка

Далеко внизу под крутой скалистой стеной тускло поблескивала сквозь весеннюю дымку безграничная водная ширь — вот так и представляла себе Блажена Робинзоново море. И среди морщинок волн чем дальше, тем отчетливее вырисовывалось нечто незыблемое: да, она не ошиблась, это был остров! Взгляд Блажены торопливо скользил по его поверхности, покрытой молодой зеленью и хорошо просматриваемой. Это был необитаемый остров!

— Папка! — воскликнула Блажена. — Неужели ты не видишь?

— Вижу, конечно, вижу! Чудное место! И даже есть какой-то островок…

— «Островок»! — раздосадованно повторила Блажена. — Да ведь это Робинзонов остров Отчаяния. Нет, ты только посмотри! Нигде ни живой души! Настоящий необитаемый остров. И птиц не видно.

— Ну, это не так, — умерял ее пыл отец. — Я как раз вижу диких уток.

Но Блажена не позволила вырвать ее из волшебного мира. Было очень заманчиво увидеть не выдуманный искусственный островок, а вдруг ставший реальным остров приключений Робинзона, моряка из Йорка.

Блажена была так поражена видением островка, вздымающегося среди вод, так зачарована его песчаными и каменистыми берегами, его пустынной тишиной, извилистыми тропками, исчезающими в зарослях, что полностью отбрасывала даже малейший намек на естественное возникновение островка.

— Да посмотри же, папка, вон на тот берег. Ведь как раз туда выбросило волной Робинзона Крузо! Вот сюда приставали людоеды и устраивали свой пир, а здесь Робинзон спас Пятницу от ужасной смерти, от деревянного меча людоедов. А вот там Робинзон жил летом. Вот и беседка на полдороге между пещерой и заливом. А вон мыс на юго-западе, мыс, где Робинзон наткнулся на остатки костра с разбросанными человеческими костями и черепами.

— Хорошо, мы еще взглянем на этот остров, — пообещал отец Блажене.

В кафе говорили, что летом там бывают целые толпы туристов-спортсменов. Палатки, костры, тропинки, лужи — все это в их власти.

Блажена ничего не ответила. Лишь вздохнула. Отец и без слов знал, что значат ее вздохи, но сделал вид, что не понимает ее, и небрежно заметил:

— Если бы тебе захотелось провести летние каникулы на этом острове…

Блажена не дала ему договорить. Бросилась на шею и закричала:

— Скажи мне это еще раз, мудрый Овокаки! Ты наверняка знаешь, что написано в книге твоего слуги Робинзона: «В людях дремлют скрытые силы; вызванные к жизни какой-нибудь достижимой или недостижимой целью, они приходят в движение и разжигают в человеке такие страстные мечты, что без исполнения их жизнь кажется нам невыносимой!»

— Когда ты хочешь, так помнишь все прекрасно, — заметил отец, пытаясь отвлечь Блажену от ее слишком горячих мечтаний. — Кто знает, что случится до лета.

— Пустые отговорки! Обещай, или я тебя не отпущу! — не отставала от отца Блажена.

— Хорошо, я обещаю тебе, милая Робинзонка, если мы будем живы и здоровы, ты отправишься на остров, пристанешь у юго-западного мыса, как раз там, где был костер с человеческими черепами.

— Меня ты не проведешь, — восставала Блажена против таких неопределенных обещаний. — Я уже давно знаю, что страх перед опасностью намного хуже самой опасности, и поэтому я не боюсь ни черта, ни дьявола.

Отец сулил золотые горы. Да и чего бы он не пообещал своей Блажене!

До самого мая, месяца цветов, все воскресенья были для Блажены и пана Бора радостным просветом в их однообразной жизни. Лесные колодцы, тихие ели, вода, неторопливо текущая через запруды, поля, бесконечное обилие воздуха и в дождь и в солнце, словом, созидательная сила весны — все это так сильно действовало на Блажену, что она потом всю неделю была полна радостных воспоминаний, и город казался ей местом временного местопребывания. И, лишь когда их пассажир поправился и снова сел за руль собственной машины, основательно отремонтированной, а Блажена теперь по воскресеньям оставалась одна, настала очередь и для велосипеда. Под окнами вновь, как тень, замаячил Ярослав Духонь, вновь раздавался знакомый велосипедный звонок, и Блажена появлялась в окне и потом опрометью сбегала по лестнице, мчалась в отцовский гараж, где хранилось ее сокровище, закрытое на замок.

Блаженка любила быструю и смелую езду, охотно искушая опасность с той поры, как избавилась от всякого страха. Духонь глядел в оба за них двоих. Шарка за время их поездок из далекой стала совсем близкой. До Сельца и Розток с их деревьями в цвету стало рукой подать. Отныне Блажена всюду ездила лишь на велосипеде — за покупками, за всякой мелочью. Скажем, захотелось ей, и она ехала выстирать отцовский платок в Подморане и там на солнце отбеливала его, как посоветовала ей Тонечка.