В. Еремин - Тайны огонь-горы, или Полосатое лето

Озираясь и пятясь к обрыву, Клон наконец оттолкнул Лешку и прыгнул вниз.

Это было не падение, а именно прыжок, когда каждое движение спланировано и рассчитано до мелочей.

Кажется, несколько десятков метров, отделяющих его от поверхности воды, он летел очень медленно, целую вечность, и его освещенное закатным солнцем тело было отовсюду хорошо видно.

Подняв совсем немного брызг, Клон головой вошел в воду.

Сверху, с обрыва, ему вслед смотрели ошеломленные люди — сотрудники ФСБ и «великолепная шестерка» — опять в полном своем составе…

Оказавшись под водой, Клон подплыл к причудливой формы камню, просунул под него руку и извлек оттуда… акваланг. Воткнув в рот загубник, он сделал глубокий вдох, быстро надел на себя баллоны и ласты и растаял в пелене поднявшегося со дна ила…

На берегу озера в оцеплении автоматчиков в камуфляже группа сотрудников ФСБ во главе с Сушковым вела допрос одетого в наручники курьера.

— Повторяю, — упрямо говорил Сапронов, — никакого Постникова я не знаю. Про золотого орла тоже впервые слышу. Здесь, на горе, оказался случайно… Этот, который потом в озеро сиганул, просто подошел, предложил какую-то фигню купить. Мол, деньги нужны. Я отказался…

— Ага, — произнес Сушков, — отказался, значит? Ага, молодец.

Офицер в камуфляже встал рядом с арестованным. Рассматривая в упор этого парня, Сушков прикидывал, не встречался ли он с ним раньше.

И неожиданно распорядился:

— Увести!

Шестеро автоматчиков с собакой повели арестованного в сторону лагеря. А к Сушкову подошел человек в мокром гидрокостюме.

— Товарищ подполковник, поисковый отряд аквалангистов прочесал указанный квадрат акватории, — тяжело дыша, доложил он. — Все обшарили, ничего не нашли…

— Он же не сахарный! — вспылил Сушков. — Не мог же он раствориться!

— Если бы он разбился о камни, то непременно бы всплыл, — устало проведя рукой по лицу, пожал плечами второй аквалангист. — Значит, не разбился…

— …ага! А превратился в рыбу и ушел на дно, — саркастически закончил Сушков. — И вообще, его зовут Ихтиандр!.. Что, и птичку Сирина не нашли?

— Никак нет…

— Ага! Улятела, значить… Берег хорошо прочесали? — повернулся он наконец к подошедшему Антонову.

— Так точно, товарищ подполковник, — доложил тот. — Трижды. Никаких следов.

— Ага… Тогда остается предположить, — произнес Сушков, указывая на воду, — что в этом месте он заранее заготовил на дне… кое-что! Значит, так, — приказал он, — оповестить всех владельцев водных транспортных средств… — Подполковник задумался, глядя куда-то вдаль, на линию горизонта. — Ничего, далеко не уйдет!

За действиями военных из-за оцепления пристально наблюдала «великолепная шестерка» и поневоле примкнувший к ней Тормоз. Дальнейшая судьба инструктора по подводному плаванию по вполне понятным причинам интересовала их ничуть не меньше подполковника Сушкова.

— Куда же он испарился? — недоумевала Джейн. — Второй час ищут — и все мимо кассы…

— Прям кино, — покрутил головой Леннон. — Расскажешь — не поверят!

— Гукнулся о воду Клон и обернулся щукою, — окая, с древнерусской печалью произнес Асисяй.

— Перестань! — одернула его Саша. — А вдруг он и вправду утонул?

— Ха, утонул! — мрачно сказал Муромец. — Оно не тонет…

— Да чё вы понимаете, бакланы?! — вдруг взорвался угрюмо молчавший до сих пор Тормоз. — Товарищ подполковник! — кинулся он к оцеплению. — Можно вас? Надо перетереть! Срочно! — вопил он, сдерживаемый часовым. — По делу! Инфа государственной важности!

Шестерка смотрела на буйствующего «агента 007» с недоумением — столь разительная перемена в его поведении явно нуждалась в разъяснении.

— Чего это он с гвоздя сорвался? — покачала головой Джейн.

— Пережитый стресс, — предположил Леннон.

— Трудное детство, недостаток витаминов, — продолжил Асисяй.

— Он же думал, мы его повесим, — хихикнул Леннон. — Вот крышу и накренило…

— Товарищ подполковник! — надрывался Тормоз. — Послушайте меня!

— А, коллега, — пряча улыбку, прищурился Сушков и распорядился: — А ну пропустите!..

Часовой посторонился, и, пулей влетев на охраняемую территорию, «мистер Бонд» помчался прямиком к тому, кто, по его мнению, мог разделить бремя распиравшей его тайны.