Леонид Моргун - Грис-космоплаватель

Пыльные солнечные лучики проникали в ящик из щелей небрежно подогнанных и плохо оструганных досок. Вот одна из щелей расширилась, Грис поднял голову и встретился взглядом с двумя парами больших, круглых глаз, которые сосредоточенно и настороженно глядели на него из-под чуть приоткрытой крышки.

– Привет, – сказал Грис.

В ту же секунду крышка захлопнулась и топот ног указал на то, что ранние гости пустились в паническое бегство. Грис растолкал Пшука.

– Эй, не спи! Нас кто-то заметил.

– Вот еще, я не думал спать, – сонно пробормотал мешок. – Просто мне так хорошо думалось… Я уже почти что понял, что я такое, а ты вдруг начал меня отвлекать. И теперь мне придется начинать думать все с самого начала.

– А ты начни с той же мысли, на которой остановился, – посоветовал Грис.

– Ты полагаешь, так будет лучше? – оживился Пшук. – Ну что ж, давай рассмотрим исходную посылку: почему я так умен?

– Ах, оставь пожалуйста! – воскликнул Грис. – Нас обнаружили! Надо бежать.

– Если верить моим ощущениям, – невозмутимо ответил Пшук, – а им надо верить, потому что иного приемлемого способа исследования окружающего пространства у нас нет, мы приходим к выводу, что бежать нам отсюда некуда. За нашими спинами царский дворец, где пристреляна каждая кочка; прямо перед нами солдатский строевой плац, где сейчас марширует полторы тысячи человек; справа – окопы и блиндажи, где солдат не меньше; а слева точно такие же блиндажи и окопы, а вдобавок ко всему еще и артиллерийская батарея. Остается лишь путь вниз, но там, под землей находится генеральный штаб армии, да наверх где над нашими головами кружит летающая крепость Дон-Ди-Данг.

– Но что-то же мы все-таки должны делать… – растерянно произнес Грис.

– Сидеть тихо, – посоветовал Пшук. – Это в наших обстоятельствах самое разумное. тем более, что нас здесь караулят.

– Кто?

– Солдаты, разумеется.

Грис притаился и прислушался. Снаружи до него донесся шорох, затем послышался оживленный шепот, в котором можно было разобрать отдельные слова, что-то вроде: «Нет, ты… а вдруг он… а мы его…» Чуть приоткрыв крышку ящика, он выглянул наружу.

Ящик, в который они со Пшуком забрались (вернее было бы назвать его сундуком) стоял на дне глубокой, сухой, разветвляющейся в разные стороны канавы (которую правильнее было бы именовать окопом). Все пространство сверху над окопами было затянуто маскировочными сетями, а между ними – заставлено противотанковыми «ежами», надолбами, увешано мотками колючей проволоки, так что можно было только изумляться, как им ночью удалось прошмыгнуть между всеми этими препятствиями и не попасться. Однако, как мы уже указывали, тут всецело была заслуга Пшука, который хоть и был лишен глаз и ушей в полном смысле этого слова, однако обладал какими-то своими телепатическими «ощущалами», каковые и помогали ему великолепно ориентироваться даже в кромешной тьме и сквозь кирпичные стены глядеть как сквозь стекло.

За одним из поворотов окопа явно кто-то находился и издавал невнятные слова и звукосочетания. Более того, этот (или эти) «кто-то» беспрестанно сопел, пыхтел, фыркал и кряхтел, будто силясь поднять непомерную ношу. Вдруг в носу у Гриса защекотало, и он громко чихнул. Возня сразу же прекратилась. Спустя некоторое время из-за угла опасливо выглянули два детских личика, взъерошенных и перемазанных чернилами.

– Эй! – позвал Грис. – Не бойтесь. Идите сюда.

Головы скрылись. После некоторого молчания вновь показалась та, что покрупнее и крикнула:

– Бросай оружие!

– Сдавайся! – выглянув, добавила та, что поменьше.

– Да нет у меня никакого оружия.

– Значит ты не шпион?

– Нет, конечно!

Еще чуток посовещавшись, неизвестные вышли из укрытия. Это были мальчики, одному из которых было лет этак тринадцать, а другому не больше шести-семи. Оба были одеты в совершенно одинаковую, хорошо подогнанную армейскую защитного цвета униформу: кепки, гимнастерки, мешковатые штаны, ботинки на толстой подошве с высокой шнуровкой и все со множеством пряжек и молний и покрыто самыми натуральными маскировочными разводьями, словом, за такую одежду любой мальчишка на грисовой родине без колебания позакладывал бы собственную бессмертную душу, если б, разумеется, подозревал о ее наличии и о возможности совершения столь блистательного обмена.

– А ты правду говоришь, что не шпион? – недоверчиво спросил тот, что постарше.

– Клянусь мамой! – заверил его Грис.