Леонид Моргун - Грис-космоплаватель

– Бу-сде! – гаркнули солдаты и, набросившись на Гриса и царевну, несмотря на все их сопротивление растащили их в разные стороны и понесли, поволокли, потащили по многочисленным этажам, ярусам и коридорам гигантского стального звездного крейсера.

– Однако, здесь вовсе не так уж и плохо, – заметил Пшук, оглядевшись в карцере. – Посмотри, даже картины висят.

Картина изображала голубокожих солдат, которые, паля из лучевых карабинов, отбивали атаку мерзкого вида зеленых членистоногих тварей. И вообще, в карцере, куда их с Грисом бросили солдаты, было довольно уютно. В просторной зале стоял мягкий диван; обширный, затянутый алым сукном стол чем-то смахивающий на бильярдный (лунки у него располагались в центре поля), обеденный стол на котором стояла ваза с беспрестанно извивавшимися цветами, а также шкаф, наполненный бутылями резного хрусталя с разноцветными напитками.

– И все равно, – вздохнул Грис. – Неволя есть неволя!..

– Не понимаю, о какой такой воле ты все тоскуешь, – недовольно заметил Пшук. – что значит воля и чем она отличается от столь ненавидимой тобой «не-воли»? Где бы ни находился индивидуум, ему везде приходится подчиняться внешним обстоятельствам и влиятельным лицам.

– Ты ничего не понимаешь в жизни, – покачал головой Грис.

– Главное в жизни – это жить, быть, существовать, – заявил Пшук.

– Нет, неправильно, главное – это то, ради чего ты живешь, действуешь, борешься. Раньше, в моей прошлой жизни не было цели. Я просто жил и жил, ну, вроде как ты, но это была не жизнь, ради бога прости меня, а так, просто существование. Теперь же… – он задумался.

Ну и ради чего ты теперь собираешься жить? – полюбопытствовал мешок.

– Не ради чего, а ради кого, – ответил Грис и слегка покраснел.

В эту минуту щелкнул замок, дверь отворилась. На пороге стояли двое солдат с подносами, уставленными яствами.

– Просим откушать, ваше высочество! – отрапортовали оба. Но тут же переглянулись.

– Что-то он не совсем похож на ее высочество, – осторожно заметил первый.

– Вроде бы он и вовсе не похож на ее высочество, – подтвердил второй. – Но ведь нам велели все это отнести не именно царевне, а на генеральскую гауптвахту.

– Но ведь нам сказали: «и отдайте все это царевне».

Послушайте, любезные, – вмешался Пшук, – вы солдаты или нет?

– Рядовые второго ранга номера 116/07/004 и 181/00/016! – хором отчеканили солдаты. Грис обратил внимание на то, что именно эти номера значились на их мундирах, были выбиты на пряжках ремней и даже отштемпелеваны на лбах фиолетовой краской.

– Так вот, если вы солдаты, – продолжал Пшук, – то ваше дело исполнять приказы, а не обсуждать их.

Сраженные силой этого аргумента, солдаты с почтительными поклонами поставили подносы на стол и, еще раз откланявшись, удалились. Грис, к тому времени изрядно проголодавшийся, на время позабыл обо всех своих прошлых и будущих неприятностях и с аппетитом принялся за завтрак (а возможно, и за ужин, ведь в суматошном своем бегстве с Энигмы он совсем позабыл о режиме и правильном питании). Кстати, в немалой степени способствовало пищеварению и то, что это был первый нормальный стол, за которым он сидел в последние две недели. Здесь в изобилии были представлены всяческие, как скоромные, так и постные яства, правда, весьма характерного направления, как то: картошка «в мундире», макароны «по-флотски», гуляш «гвардейский» со «шрапнелью» в гарнире, и даже пирожные «наполеон». Все это было довольно вкусно приготовлено, так что, возможно, обед этот растянулся бы надолго, но как только мальчик утолил голод, дверь гауптвахты вновь распахнулась, и на пороге возникли двое давешних рядовых в сопровождении лейтенанта.

– Кретины! – завопил он, едва увидел Гриса. – И этому-то мерзавцу вы скормили ужин нашей царевны! Разрази меня молния, если вы в этом году увидите увольнительные! Отойди от стола, грязный пират! – прикрикнул он на Гриса. – Не смей даже глядеть на эти превосходные блюда, достойные лишь фельдмаршальского стола.

Как раз в это самое время картина, висевшая над столом, замерцала, изображение на ней исчезло, и в рамке появилось довольная улыбающаяся физиономия Тэрн-Транэра.

– Ваше высочество! – заявил он. – Простите, что помешал вашей трапезе, но я, прелестнейшая моя принцесса, вернее, царевна, а еще вернее – королева, не мог удержаться от того, чтобы не поздравить вас со счастливым избавлением от плена и не пожелать вам наиприятнейшего изо всех возможных аппетитов.