Виталий Бианки - Фомка-разбойник (cборник)

Еще скажу: рыбная ловля. Спору нет: по этой части последние годы толково взялись. Такую культуру астраханцы показали – тут и не снилось никому. Однако есть возражение. Тоже вы в центре, в Свердловском, к примеру, Комитете Севера поговорите насчет этого. Дело такое: мели тут кругом. Есть, конечно, зерла, да их не больше десяти процентов, а то всё салмы. Юг как начнет дуть – вся вода уйдет, на семь верст ходит народ от берега.

А рыбницы у нас теперь моторные. Стук от них по воде идет далеко, рыбу распугивает. И еще – нефть пускают. Была бы глубь – ничего, а с мелкого места вся рыба уходит. Раньше я так полагал: оппортунизм это, оппортунисты про вред моторок выдумали, чтоб, значит, по старому способу рыбу ловить. Однако сам теперь задумываюсь: может, и так.

Самоеды – у них свои приметы. Они знают, в каком году здесь рыбе не быть, в каком – быть. Рыба, говорят, бывает здесь три года подряд. Потом два года отдыхает. В прошлом годе, как сюда приехал, я и подумал: оттого и нет второе лето рыбы, что время ей отдыхать. А самоеды мне говорят: гляди, будущий год придет, рыба опять уйдет. Она, говорят, стукалок этих никак не терпит. По-ихнему и вышло: весной пришла рыба, и вот как вымело. Тут меня сомненье и взяло: а может, в самом деле местные такие условия. Надо бы поверку сделать, опыты, как говорится, поставить. Ясно, сразу нельзя, чтоб все хорошо. Но добьемся, не может быть, чтоб не добились.

Когда выходил я из лавки, был уже вечер. Собеседник мой выскочил на крыльцо и еще крикнул мне вдогонку:

– А оснастка рыбницам нужна не астраханская, непременно норвежская. Потому ветров постоянных здесь нет, переменные здесь ветра. Вы в Комитете Севера об этом тоже поговорите.

И я опять подумал:

«Таких побольше – добьются».

Я застал Валентина за чаем с хозяином.

Кочетов, как все портные, склонен к философии и цветистым выражениям. Безостановочную речь свою он то и дело перемежал двумя никчемными и каждый раз неожиданными словечками: «вообще напежить».

– Я двадцать три года, – говорил Кочетов, – двадцать три года, вообще напежить, служил у крупного эксплуататора, у американского капиталиста Зингера. Делец был – куда там нашим купцам: размах. Ну, однако, таких делов, вообще напежить, как нынешние, не мог. Подумать надо: ведь целину подымать. А какую, позвольте вас спросить, целину? Целину жизни, больших, вообще напежить, тысячелетий пласты. А целина та вечной мерзлотой скована, и в той вечной, вообще напежить, мерзлоте люди со всей своей жизнью вмерзли, подобно как ископаемый допотопный зверь мамонт.

В старинных книгах чего только не брехали на самоедцев. Не интересовались? Прежде ндравилось мне, я и на память затвердил. Писалось: «летние месяцы живут в море, а на сухо не живут того для: того же месяца понеже тело от них, вообще напежить, трескается и они тот месяц в воде лежат, а на берег не могут вылезти». Слыхали такое, а? Да ни один самоедец и плавать-то не умеет, купаться их палками не загонишь. Моется самоедец один-единственный раз в жизни: когда на свет родится, мать его водицей али снегом ополоснет – вот тебе и все, вообще напежить, купанье. Мыло в интегральной лавочке берут, покупают мыло, и очень даже любят. А зачем, думаете? Глаза лечить! Глаза у них у всех больные: дым в чумах и грязища. Так они глаза мылом трут: щиплет, вообще напежить, он и доволен, самоедец-то. Малые дети, а чтоб сказать – несознательные, этого нет. Вполне к развитию способный народ, все работники про это вам подтвердят.

Я спросил у Кочетова о госторговском работнике с ржаными волосами.

– Дельный человек, ничего не скажешь, и честный, о копеечку не споткнется. 06-думчивый, вообще напежить, человек: все про жизнь думает, как здесь ее лучше устроить. Партейный.

Простая серая ворона. – Тропочкой подле гору. Тальниковые куры. – Ягоды. – Водяной сармик. – Жалкая старушка цепляется за ноги. – Священный ханновей. – Индусская сказка про жабу и тысяченожку. – Гроб с колокольчиком. – Тревога. – Север. – Сила не берет. – Священная лиственница.

Первый раз в жизни очутился я в таком месте, где нет ни воробья, ни галки. О кукушке здесь и слыхом не слыхивали.