Иван Лазутин - Черные лебеди

— Добивайте!.. Я свои патроны уже расстрелял, — с этими словами он вышел из гостиной.

Теперь и Растиславский видел, что Лиля колеблется, что она ждет, чтобы он еще раз попросил ее. Он подошел, протянул ей обе руки и поднял с кресла.

— Сейчас я отвезу вас домой, а вечером заеду за вами, — сказал Растиславский. Взял Лилю за локоть: — Я провожу вас.

Не выдерживая упрямого натиска троих, Лиля капризно замахала руками:

— Что вы со мной делаете? Бездушные!.. Вы не считаетесь с тем, что у меня больной муж.

Светлана подошла к Лиле, поцеловала ее в щеку и, лукаво подмигнув, сказала:

— Итак, до вечера, — обратившись к Растиславскому, она добавила: — А вы, Григорий Александрович, не задерживайте Лилиану Петровну.

Вслед за Светланой из гостиной вышли Растиславский и Лиля.

Растиславский снял с вешалки Лилин плащ и помог ей одеться. Пока они спускались по ступеням лестничных пролетов, Григорий Александрович слегка поддерживал Лилю за локоть.

— Как мы поедем? — спросила она.

— Внизу нас ждет машина.

Они вышли из подъезда. У кромки панели стояла оранжевая «Победа». За рулем дремал пожилой шофер. Растиславский побарабанил пальцами по лобовому стеклу, и шофер, тряхнув головой, поспешно распахнул дверцу машины.

Когда «Победа» плавно тронулась, Лиля сказала адрес.

— Только прошу вас, высадите меня, не доезжая до переулка. У нас там такая теснота, что вряд ли вы сможете развернуться.

Машина постепенно стала набирать скорость. Стрелка спидометра быстро поползла вверх. Растиславский опустил боковое стекло, и в машину хлынула струя холодного воздуха.

— Вы не боитесь простудиться? — спросил он, крепко сжимая руку Лили.

Лиля молчала. В эту минуту она была противна сама себе и уже искала новую, более уважительную причину, чтобы не поехать на защиту диссертации. Но ничего, кроме болезни мужа, на ум не приходило. И только после того, как Растиславский спросил, почему она вдруг стала такой печальной, Лиля подняла на него глаза и тихо ответила:

— Григорий Александрович, вряд ли смогу поехать сегодня с вами.

— Лиля!

— Я же вам сказала, что у меня болен муж, — Лиля наклонилась вперед, к шоферу: — Переулок направо; остановитесь вон у того красного кирпичного дома, где играют дети.

Взвизгнув тормозами, машина остановилась у подъезда. В эту минуту Лиля молила только об одном: чтоб никто из соседей не видел, когда она будет выходить из машины.

— До семи часов, — Растиславский пожал Лиле руку и помог ей выйти из машины.

— Нет, нет, Григорий Александрович. Ничего определенного… Я рада, что познакомилась с вами, но…

Лиля хотела сказать еще что-то, но он перебил ее:

— В девятнадцать ноль-ноль я жду вас в машине у этого подъезда, — с этими словами Растиславский сел рядом с шофером и громко хлопнул дверцей. Лиля что-то сказала, но он не расслышал ее слов.

Машина резко рванулась. Когда «Победа» выехала из переулка, Растиславский оглянулся назад. Лили у подъезда не было.

«Что подумает Николай Сергеевич, если я скажу ему об этом банкете? Он и без того сплошной клубок нервов», — подумала Лиля, поднимаясь по тускло освещенной лестнице.

После первого пролета она остановилась: сердце в груди билось так, что, казалось, вот-вот вырвется наружу.

Струмилин был не один. У него сидел товарищ по работе, тоже врач. Лиля видела его не однажды и знала, что они вместе со Струмилиным вот уже шестой год работают над препаратом, который (если его удастся получить) будет открытием в медицине.

— Лилечка! Сегодня у нас пир горой! Павел Сергеевич принес деньги! — в голосе Струмилина звучала детская восторженность. — Зарплата и гонорар за статью! Сегодня мы богачи!

Павел Сергеевич встал и застенчиво поклонился:

— Здравствуйте, Лилиана Петровна. И до свидания… Мне пора. Я Николаю Сергеевичу уже изрядно надоел.

Раскланиваясь и извиняясь, Павел Сергеевич на ходу надел шляпу и вышел.

Засунув в рот пальчик, Таня, насупившись, молча стояла у дивана и выжидательно, исподлобья, смотрела на Лилю. И Лиля поняла, чего ждет ребенок. Поняла, и к щекам ее горячей волной прихлынула кровь. «Вот так постепенно забывают о детях. Мачеха… Новые люди, новые волнения…» — подумала Лиля и подошла к девочке. Подняв ее на руки, она поцеловала ее в висок.

— Сейчас папа даст нам денег, мы пойдем и купим много-много конфет! — обращаясь к Струмилину, Лиля спросила: — Папа, ты дашь нам денег на конфеты?

В глазах Струмилина светилось счастье. В эту минуту он забыл о своих болях, которые холодными занозами давали себя чувствовать в левом бедре.