Иван Лазутин - Черные лебеди

Веригин, как это предусматривалось по уставу строевой службы, расслабил тело и переступил с ноги на ногу. Но с места не сошел. Он стоял и смотрел на Орлова — «ел глазами начальство».

Потом оба расхохотались. Веригин подошел к Орлову и обнял его. А к горлу подкатил удушливый комок. Но это была минутная слабость, и Веригин поборол ее. Он был рад за Орлова.

— Молодец, Володя! Я дьявольски рад за тебя. Судьба все-таки умеет не только за волосы таскать, но и ласкать.

В комнату вошла молодая женщина в голубом платье, плотно облегающем ее упругое стройное тело. Ей было не больше тридцати лет. Тугие светлые волосы венком обрамляли ее голову. Она протянула Веригину свою крепкую загорелую руку, на пальцы которой были нанизаны кольцо и два перстня с массивными камнями. Сказала:

— Маргарита.

— Веригин.

— Прошу к столу! Только заранее предупреждаю — мой экспромт осуждать грех. Все делалось пожарным способом.

Они прошли в столовую, которая была еще просторнее кабинета. Посреди стоял большой овальный стол, покрытый белоснежной скатертью. На нем в хрустальной вазе кипенно-пенистым сугробом клубились белые розы.

— О, сколько цветов!.. — воскликнул Веригин.

— С юга. В Москве таких не купишь, — ответила Маргарита и жестом пригласила Веригина к столу. И тут же, улыбнувшись Орлову, шутливо сказала: — Адмирал, может быть, вы снимите свою военную мантию? Мы, кажется, не на официальном банкете.

— Слушаюсь, — Орлов шутливо козырнул и вышел из столовой.

Через минуту он вернулся. На нем была клетчатая ковбойка с короткими рукавами.

— Вот это лучше… Совсем как юноша, — сказала Маргарита, озаряя Веригина и Орлова той кокетливо-ласковой и приветливой улыбкой, которая как-то сразу располагает к себе человека.

Среди тарелок с закусками стояла бутылка выдержанного армянского коньяка и бутылка сухого вина. В хрустальной фруктовой вазе пирамидой громоздились крупные румяные яблоки.

— Вот колбаса, вот сыр, маслины, лимон… Орудуйте, товарищи мужчины, без всякого ухаживания. Рядом с вами находится очень застенчивая, несмелая женщина.

Маргарита явно нравилась Веригину. Шутки ее были милы, по-детски непосредственны, все она делала просто, сердечно-шаловливо, так, как будто они встречались уже не год и не два.

Выпили за встречу. Вспомнили друзей по ссылке: поэта Валдайского, бывшего комкора Туборского, старого белорусского партизана Ивановича, который в ссылке работал счетоводом в школе. Славный был человек, сердечный и всегда печальный.

Когда бутылка коньяка кончилась, Орлов положил на плечо Маргариты руку и, заглянув ей в глаза, сказал:

— Дружочек, выручай. Беседа только началась, а в бутылке уже сухое дно.

Маргарита притворно вздохнула, и на лице ее отразилась детская обида. Она встала:

— Вот так всегда…

— Рита! Сегодня у меня необычная встреча.

Маргарита молча вышла из-за стола, а через минуту Веригин и Орлов услышали, как тяжело и глухо захлопнулась за ней дверь.

— Видишь как, дорогой, — после некоторого молчания произнес Орлов. — Вернули все: звание, партийный билет, квартиру, исправно лечат… Не вернули только одного.

— Чего?

— Крыльев. Тех самых крыльев, на которых можно лететь. Лететь выше и вперед, вперед и выше.

— Не понимаю, Владимир, чем ты недоволен?

— Ты знаешь, кто я есть в собственных глазах?

— Кто?

— Индюк. Откормленный индюк, в котором много мяса, жира, на котором красивые разноцветные перья. Но нет у индюка того главного, что есть даже у воробья, — затаив дыхание, Орлов очень осторожно сорвал с розы лепесток, растер его в пальцах и, о чем-то сосредоточенно думая, продолжал: — У индюка нет крыльев. Вернее, они есть, но не для полета — они как явление атавизма. Судьба индюка куда печальнее, чем судьба воробья. Последнее время я это чувствую все сильнее и сильнее.

— А не думаешь ли, Володя, что ты, как индюк, бесишься с жиру? Не перекормило ли тебя государство отборным ядреным зерном?

Орлов пожал плечами:

— Думай как хочешь, — он вылил остатки вина в большие фужеры и строго посмотрел в глаза Веригину. — Рассказывай, как живешь.

Тоста не произносили. Молча чокнулись и молча выпили.

Веригин заговорил не сразу:

— Мне нужна твоя помощь, Владимир. Я был в военной прокуратуре. Там сказали, что для ускорения реабилитации нужны отзывы, характеристики.

— Чьи?

— Людей, которые хорошо знали меня.

— Вполне резонно. Я через это уже прошел. Но какой может быть моя помощь?