Кристофер Ишервуд - Одинокий мужчина

— Разумеется. Куда еще?

— Куда еще? — Повторяет Кенни, ему это кажется забавным.

Подхватив одежду, все еще голый, он направляется к шоссе, на свет.

— Вы в своем уме? — кричит Джордж ему вслед.

— А в чем дело? — Кенни ухмыляется, обернувшись.

— Вы так и пойдете? С ума сошли? Вас сдадут в полицию!

Кенни добродушно пожимает плечами.

— Нас никто не увидит. Мы же невидимки — вы не знаете?

Но конечно же, он одевается, Джордж тоже. Когда позже они шагают по пляжу, Кенни обнимает Джорджа за плечи.

— Знаете что, Сэр? Вас нельзя оставлять одного. Вы навлекаете на себя неприятности.

ПРОГУЛКА к дому достаточно отрезвила Джорджа. В дом посреди ночи входят уже не дикие чудища морские, а пожилой мокроволосый профессор с основательно мокрым студентом. Джордж, чувствуя себя не в своей тарелке, отрывисто командует:

— Ванная наверху. Я принесу полотенца…

Кенни тотчас же переходит на официальный тон, интересуясь почтительным и немного разочарованным тоном:

— Вы тоже примете душ, Сэр?

— Я могу и позже… Жаль, но у меня нет одежды вашего размера. Завернитесь в одеяло, пока одежду не высушим обогревателем. Боюсь, это процесс довольно долгий, но что делать…

— Послушайте, я не хочу вам надоедать. Может, я пойду?

— Не дурите. Схватите воспаление легких.

— Одежда на мне высохнет. Ничего страшного.

— Чепуха! Идемте наверх, покажу вам, где что лежит.

Нежелание Джорджа отпускать его, похоже, льстит Кенни. Во всяком случае, принимая душ, он громко горланит; пением это не назовешь. Наверное, разбудит соседей, но какая разница? Джордж снова на подъеме; он возбужден, счастлив и бодр. Поспешно раздевается в спальне, облачается в белый махровый халат, затем спускается вниз, ставит чайник и делает несколько бутербродов на ржаном хлебе, с тунцом и помидорами. Несет все это на подносе в гостиную, куда спускается и Кенни, небрежно завернувшись в одеяло: ни дать ни взять жертва кораблекрушения.

Кенни заявляет, что не хочет ни кофе, ни чая; ему лучше пива. Что же, Джордж приносит ему банку пива из холодильника, себе опрометчиво наливает приличную дозу скотча. Вернувшись, он находит Кенни зачарованно изучающим его жилище.

— Вы здесь живете один, Сэр?

— Да, — отвечает Джордж, добавив с ноткой иронии, — Это для вас сюрприз?

— Нет. Один из парней говорил об этом.

— Вообще-то прежде я жил вместе с другом.

Но этот друг не вызывает у Кенни интереса.

— И даже без кота, собаки, или еще кого-нибудь?

— Полагаете, стоило заиметь? — Джордж спрашивает чуть агрессивно. Бедный старик, ему некого любить — так, наверное, Кенни считает.

— Черт, ну нет! Кажется, это Бодлер сказал, что они превращаются в демонов, забирающих наши жизни?

— Что-то в этом духе. Мой друг держал животных, но кажется, нас они не поработили… Хотя, когда двое, другое дело. Мы сошлись во мнении, что оставшийся в одиночестве животных держать не станет…

Нет, и это ничуть Кенни не заинтересовало. Он увлеченно поглощает сэндвич. Поэтому Джордж спрашивает:

— Нравится?

— Еще бы!

Он ухмыляется с набитым ртом, а проглотив, добавляет:

— Знаете что, Сэр? Думаю, вы нашли секрет идеальной жизни!

— Я нашел?

Джордж проглатывает добрую четверть виски, ударной дозой надеясь облегчить сжавший горло при воспоминаниях о Джиме и его зверинце спазм. Но он многовато пьет и все быстрее пьянеет.

— Вам трудно понять, но парни моего возраста о такой жизни могут только мечтать. Я хочу сказать, что может быть лучше? Никто не командует, можно делать все, что взбредет в голову.

— Таково ваше представление об идеальной жизни?

— Ну, конечно!

— Серьезно?

— Что такое, Сэр? Вы мне не верите?

— Я не понимаю, если вы мечтаете жить один, как быть с Лоис?

— Лоис? А она тут при чем?

— Так ведь, Кенни — не люблю лезть не в свое дело — но, ошибаюсь я или нет, мне казалось, вы можете…

— Пожениться? Нет. Об этом нет речи.

— Вот как…?

— Она говорит, что за белого не выйдет. Не способна воспринимать наших всерьез. Все, что мы делаем — бессмысленно . Поэтому она думает вернуться в Японию преподавать.

— Но ведь у нее американское гражданство, не так ли?

— Ну да, нисей, американка японского происхождения. И все равно, когда началась война, их всей семьей отправили в Сьерра-Неваду, в лагерь для интернированных. Ее отцу пришлось за гроши продать свой бизнес, просто даром отдать тем скотам, которые захапали японское добро, а потом толкали речи про отмщение за Перл-Харбор! Лоис была тогда ребенком, но такие вещи не забываются. Говорит, с ними обращались, как с врагами; всем по фигу, на чьей они стороне. Она говорит, только негры обращались с ними по-людски. Еще некоторые пацифисты. Иисусе, легко понять, за что они нас могут ненавидеть! Хотя, она как раз не может. Она во всем умеет находить смешную сторону…