Николай Омельченко - Серая мышь

— Откуда мне знать? — пожал я плечами.

Потом меня увел к себе военный, капитан, тот допрашивал обо всем подробно. В общем, как я понял, он мне поверил, но ему хотелось выудить не так факты из моей биографии, как узнать мою настроенность, искренне ли я намерен сражаться с немцами или же пришел в отряд, чтобы только пересидеть трудное время, спасти свою шкуру. Мы долго с ним говорили; касались и взаимоотношений между националистическими отрядами. Позже об этом они меня расспрашивали вдвоем с командиром; тут уж я говорил правду, мотивируя свою осведомленность все тем же источником — молвой людей, близких к националистам, и собственными наблюдениями. Я говорил чистую правду, потому что понимал — они осведомлены обо всем не меньше меня. Я впервые с горьким смаком рассказывал своему врагу о гибельной конфронтации между отдельными политическими направлениями в ОУН и ее отрядах, доходившей до вооруженных столкновений, а страдали от этого большей частью ни в чем не повинные люди, украинцы. В междоусобной вооруженной борьбе главари разных националистических отрядов выясняли свои личные отношения, завоевывали власть.

— Как бы они там между собой не грызлись, они делают одно общее дело — всеми силами помогают гитлеровцам, — сказал мне командир отряда. — Под лозунгом национальных интересов украинцев они продолжают чинить злодеяния на украинских землях. А в действительности выполняют указания своих хозяев — немецких фашистов. У нас имеются неопровержимые данные о том, что националистические банды получили инструкцию сдерживать борьбу партизан против немецко-фашистских захватчиков, привлекать в свои банды украинцев, которые хотели бы сражаться против немцев, и этим лишать их возможности вступить в ряды настоящих патриотов — советских партизан.

Я об этом не знал, мне казалось — шли такие разговоры, — что мы скоро вообще порвем всякие союзнические отношения с немцами и начнем с ними открытую войну. Правда, поговаривали о войне на два фронта — против Советской Армии и против немцев. Я сказал об этом командиру. Андрей Иванович усмехнулся:

— Не знаю, когда они выступят против немцев, но на два фронта они уже воюют — против Красной Армии и против партизан и нашего подполья.

В партизанский отряд я, разумеется, не взял свою записную книжку, где кратко фиксировал некоторые события и мысли тех лет, естественно, вполне нейтральные, на случай, если книжка попадет в руки тех, кто бы мог ее использовать против меня. В советском партизанском отряде я завел себе новый дневник; нашел в лесу полуистлевшую школьную тетрадку, высушил ее, нарезал из сохранившихся страниц небольшие кусочки, сшил их, сделал из картона обложку, и вышел сносный блокнотик. В него я записывал все дозволенное, но интересное для меня, опять же с таким расчетом, чтобы в нем не было ничего, компрометирующего меня в глазах партизан. Так я однажды записал: «Наш командир партизанского отряда Андрей Иванович Коваль, медик по образованию, обладает на редкость глубокой политической грамотностью и прозорливостью. Меня иногда поражают его суждения, анализы событий и причин социальных устоев и метаморфоз». Вот, например, его высказывание о том, над чем даже я, человек, выросший на западе Украины, никогда не задумывался.

«По своему социальному составу, — говорит Андрей Иванович, — националистические банды, к какому бы политическому направлению они не принадлежали, далеко не однородны. Их главари — это сынки сельских богачей, мелкой буржуазии, униатского и автокефального духовенства, а порой и деклассированные элементы, авантюристы. А рядовых они набирают в основном из определенной части крестьян, обманутых националистической пропагандой, разными посулами, а порой и мобилизованных под страхом смерти. Нельзя не отметить того, что в условиях западных областей Украины, где население десятилетиями воспитывалось в духе буржуазной и буржуазно-националистической идеологии, имело низкий образовательный и культурный уровень, где Советская власть просуществовала лишь полтора года, буржуазно-националистическая пропаганда подчас попадает на благоприятную почву».

Вот еще его слова, записанные мной: «Украинские националисты в своей пропаганде представляют кровавый гитлеровский террор против населения как ответные акты фашистов на действия советских партизан. Положить конец произволу гитлеровцев, говорят они, можно лишь при условии, если принудить советских партизан убраться восвояси. Это, мол, автоматически сведет террор немецких оккупантов на нет. Вот и выходит по их словам, что следует вести борьбу прежде всего против советских партизан, которые, дескать, провоцируют карательные акции нацистов. И такая примитивная логика, представьте себе, во многих случаях срабатывает».