Питер Уилан - Школа ночи

СТОУН. Это правда. Видеть и чувствовать. Но не создавать.

ОДРИ. Выходит, когда паства преклоняет колена в молитве, ничего не создается?

УОЛСИНХЭМУ надоели инквизиторские манеры его жены.

УОЛСИНХЭМ. Он говорит о театре, а не... о теологии. Миллион - это зрители, которые видят одно и то же, но сами создать то, что видят, они не в состоянии. Я горд, что двое таких людей говорят на такие темы в моем доме. Спросим себя: зачем нам обсуждать эти темы? Конечно, же не ради собственного удовольствия, а во имя того, чтобы в этой стране и во славу ее величества изящные искусства и философия были бы свободны от догм.

МАРЛО. Боже шелудивый, избавь нас от твоих блох!

ФРАЙЗЕР. Всадники!

УОЛСИНХЭМ. Где?

ФРАЙЗЕР. Вон там. Тени на стене.

СТОУН. Их трое.

УОЛСИНХЭМ. Кто-то идет через лужайку.

СТОУН. Розалинда.

МАРЛО. Сейчас будет нам "на бис"!

Входит РОЗАЛИНДА, стараясь сохранять спокойствие.

РОЗАЛИНДА. Кит! У них предписание.

МАРЛО. Что? Они собираются прервать спектакль?

УОЛСИНХЭМ. Кто они такие?

РОЗАЛИНДА. Ее люди. Один в мундире констебля. А у другого на груди герб.

ФРАЙЗЕР. Должно быть это Маундер. Посланник королевы.

РОЗАЛИНДА (К Марло). Утром ты должен предстать перед ее Советом.

УОЛСИНХЭМ. Я поговорю с ними.

РОЗАЛИНДА. Я сказала, что тебя здесь нет. Пока он будет говорить с ними, ты сможешь улизнуть. Тристано и Бернардино завтра отправляются в Дувр. Ты можешь прикинуться одним из труппы. Тем более, что ты говоришь по-итальянски.

ОДРИ. У него нет паспорта.

РОЗАЛИНДА. У меня сохранился отцовский паспорт. Никто ничего не заподозрит. Пусть назовется его именем.

МАРЛО. Я многого пытался достичь в этой жизни, но стать отцом - это выше моих возможностей. Том, подожди меня. Все Аркадии кончаются тем, что появляется посланник.

К Стоуну.

Гермес явился за Аполлоном

К Уолсинхэму.

Я не могу встать между тобой и твоим рыцарским долгом. Но сделай так, чтобы со мной обращались, как с джентельменом.

МАРЛО, УОЛСИНХЭМ, СТОУН и РОЗАЛИНДА уходят. ОДРИ и ФРАЙЗЕР стараются сдержать радость, говорят тихими голосами.

ОДРИ. Дело сделано!

ФРАЙЗЕР. Я думал, они никогда не приедут.

ОДРИ. Мне хочется петь!

Неожиданно впивается поцелуем в губы Фрайзера.

З а т е м н е н и е.

СЦЕНА 2.

Весминстер. Тюремные решетки.

МАРЛО за столом что-то пишет при свете свечи. Слышен лай и вой собак. МАРЛО прислушивается.

МАРЛО. Маленькая комната. Рядом с рекой. Так близко, что вода проникает сквозь камни. Трупный нектар.

Брызгает на носовой платок какой-то жидкостью - видимо, средство против чумы, - прижимает платок к носу и губам.

Ты слышишь? Собаки Лондона оплакивают своих мертвых. Хозяев и хозяек, чей прах теперь удобряет розы, посаженные тем, другим божеством. Собаки обнюхивают трупы хозяев, выбегают на улицу и там умирают. Они лежат штабелями по всему Лондону. А ОН взирает на все это с небес, и черный плащ его развивается на ветру... Чем провинились эти люди? Эти простые люди, рожденные в нищете... Какое страшное зло они совершили? За какое чудовищное преступление навлекли они на себя смерть, которая не щадит ни старого, ни малого. Может, где-то в самых потаенных уголках души все они были атеистами? Что скажешь, Блохастый? Ты тоже предал меня? Иначе я бы не оказался здесь. Шелудивый хитрец! Я поверяю тебе свою мечту о преображении, молю тебя о милости, и вот по этой твоей милости я оказываюсь в Вестминстере. Разве может преображение свершиться в Вестминстере?

Бой часов.

Здесь все происходит наоборот. Здесь золото вдохновения и надежды и переплавляется в свинец. Итак, что же они собираются сделать со мной? Оставят сидеть в тюрьме. Ну что ж, по крайней мере в целом виде. В Венеции преступников топят. Это тоже неплохо. Лучше, чем быть сожженным на костре. Даже виселица лучше костра. Даже после четвертования, в том, что от тебя осталось можно распознать некое подобие человеческого существа. Но огонь... Он уничтожает все связи с жизнью. Есть что-то издевательское в этом черном обрубке, когда утверждают, что когда-то он был человеческим существом. Поэтому к сожжению приговаривают за преступные мысли. Никто не боится огня больше, чем я. Будь я уверен, что меня обвиняют в атеизме, я бы быстренько признался в измене. За это мне бы грозила всего лишь веревка или удар кинжала. Когда это было? Вчера? Розалинда рассказывала как однажды она играла Принцессу Фез. В этой пьесе возлюбленному принцессы вырезают сердце и дают ему взглянуть на него за мгновение до смерти. Говорят, что один палач в Тайбэрне умеет проделывать то же самое - вырезает у жертвы сердце так быстро, что оно еще бьется на его ладони. Это лучше, чем быть сожженным. В последнее и самое яркое мгновение жизни увидеть перед собой собственное сердце, свободное, как птица, бьющееся в лучах солнца!