Валери Уиндзор - Лгунья

- Предполагают, что это портрет Дайаны де Пойтьерс, - говорила Франсуаза. - А вот там - портрет нашего пра-пра-пра-прадедушки, Жана Ив Масбу.

Это было ошибкой - заявиться в зал. Франсуаза увидела меня и со свойственной ей щедростью включила в ряды правнучек. Экскурсанты обернулись и уставились на меня.

- А теперь пройдемте, пожалуйста, со мной, - продолжала она, - в библиотеку. - Она повысила голос, чтобы привлечь внимание французов. Mesdames, Messieurs, voulez-vous me suivre90...

Болтая между собой, народ потянулся в резные двери.

У Тони был шок. Он ужасно побледнел. Не мог шагу ступить. Стоял, едва дыша, и куда подевалась вся его хваленая уверенность. Я молча ждала, пока он немного придет в себя. Зал опустел; Мэл удалился вместе с остальными. До меня доносился голос Франсуазы, монотонно гудящей о des manuscripts enlumines91.

- Мэггс? - робко произнес Тони. Как мне знаком этот голос. Я была тронута.

- Мэггс? - повторил он. Губы его дрогнули. - Не понимаю. Кто ты? - Он казался больным.

Я была к этому не готова, но что поделать.

- Это мой дома, - уклончиво ответила я.

Он потряс головой, чтобы в мозгу прояснилось.

- Я тебя повсюду искал, - руки его крутили и мяли невидимую ткань. Воротник рубашки был грязным. - Повсюду. Всю Францию облазил. Всю.

Мы долго смотрели друг на друга. Он стал другим. Я его не узнавала. Это был уже не тот Тони, от которого я пыталась сбежать в течение шестнадцати с половиной лет. Это был худой, застенчивый человек с грустными глазами.

- Ничего не понимаю, - беспомощно сказал он. - Ничегошеньки. Какое ты имеешь отношение к семье Масбу?

- Это мой дом, - мягко повторила я. - Я здесь живу.

Лицо его жалобно сморщилось. Он прикрыл его ладонями. Когда он отнял руки, он уже совладал с собою. Я старалась не отводить глаза, не избегать его взгляда.

- Ты изменилась, - сказал он.

Я улыбнулась.

- Ну да. Конечно, изменилась. Я теперь другой человек.

- Ой, брось эти глупые игры, Мэггс, - взорвался он, и я увидела, что это все тот же Тони, человек, которого я оставила на улице Франсуа Премьер.

- Зачем ты меня искал? - меня разбирало любопытство. Я не понимала, что заставляет его думать, что он хочет меня найти.

- Зачем? - вопрос ему явно пришелся не по душе. - Потому что не верил, что ты погибла, - сказал он. - Тела не нашли. А я бы ни за что не поверил, пока своими глазами не увижу тело.

Я улыбнулась. Все тот же педант.

- Да, но человек, которого ты ищешь, мертв. Она вышла из туалета в кафе и просто пошла себе дальше.

Он отказывался принять это объяснение. Это был пример той самой туманной фразеологии, которая его больше всего бесила. Эта моя привычка всегда его раздражала.

- Значит, ты просто пошла дальше.

- Вот именно, я просто пошла дальше.

- И что потом?

Я покачала головой. Я не собиралась больше ничего рассказывать. Остальная часть этой истории принадлежала лично мне, и я не хотела, чтобы он расковыривал её и интерпретировал по-своему, подгоняя под собственный взгляд на мир. Стоит ему начать в ней копаться, и я, глядишь, сама перестану во все это верить. Так что я сменила тему.

- Это ты на днях расспрашивал обо мне в банке?

- Да, - сказал он. - Впрочем, нет. Я спрашивал о Мари-Кристин Масбу.

- Почему?

- Потому что не мог найти никакой зацепки. На прошлой неделе я был в Лиможе, копался в подшивках газет, надеясь что-то найти, хоть какой-то намек, и вдруг наткнулся на заметку о женщине, погибшей в результате несчастного случая на шоссе № 20, об англичанке, ловившей попутку. Она была датирована двумя днями позже твоего исчезновения. Все это, конечно, было вилами по воде писано, имя другое, но я решил, что попытаться стоит. В больнице мне не помогли, и я попытался найти водителя, Мари-Кристин Масбу.

Было так странно слышать это.

- А почему в банке?

Он пожал плечами.

- Ну, я же не знал наверняка. Приехал в Фижеак, зашел в банк разменять дорожные чеки, и заодно спросил кассира, не знаком ли он с семьей Масбу.

- Да, это наш банк, - сказала я.

Он посмотрел на меня с хорошо знакомым мне раздражением. Он всегда раздражался, когда я настаивала на своем видении мира, если мой взгляд отличался от его.

- Что ты ещё спрашивал?

- Только о семье. И все. Я хотел днем увидеться с мадмуазель Масбу, но кассир сказал, что из-за праздника никого там не будет. А потом я услышал, что умер её дядя, и решил подождать до конца похорон.

- И вот ты здесь.

Он, кажется, немного смутился.

- Вообще-то, женщина у ворот не пропускала меня, пока я не купил билет, ну, думаю, после тура спрошу экскурсовода, погляжу, удобно ли будет побеседовать с мадмуазель Масбу.