Странности любви

Новая идея ее словно преображала: на щеках загорался румянец, в глазах появлялся загадочный блеск. Но ее одухотворенное поиском лицо вызывало лишь сочувствие…

Однако объект любви все не находился, ожидание не оправдывалось, и Танино лицо гасло. Как-то Аня передала Полине случайно слышанный в курилке ее разговор с сестрой: "Я так много могла бы им дать, так много! Не улыбайся, ты не о том подумала. Мне просто нужно отдавать. Меня распирает от этой потребности. А брать почему-то никто не хочет. Почему, а, Зоя?" "Несчастная, — посочувствовала тогда Аня Мироновой-старшей, — к ее бы мозгам Зоину мордашку!" Однако Полина отмела Анины соболезнования: если умная, то выстоит. Вот у меня соседка. Страшная — не приведи господь! Но — "баба с мозгом". Так вот она говорит: "Со своей головой я могу позволить себе любую внешность". И в самом деле, пользуется бешеным успехом у мужчин.

А что до совпадений… Нет, глупость все, чушь.

Разве можно всерьез утверждать, что случайное столкновение Володиной машины с другой и неподписанная характеристика Нефертити как-то взаимно связаны? Абсурд, разумеется. Мироновой-старшей на международном конгрессе, бок о бок с иностранцами, просто нельзя было работать: мало ли, что она там выкинет! Поэтому Полина, посоветовавшись с деканом, не подписала ее характеристику. Решили так: Зоя пусть работает на самом конгрессе, а Таня — по его обслуживанию. Тоже почетно, считают студенты, а то, что Нефертити хотела именно на конгрессе, и именно с сестрой, то — хотеть не вредно. И никакой связи нет с тем, что Володя в тот вечер собрался к приятелю на своем "Москвиче". Обычно он на метро к нему ездит, всего две остановки. Но Дашка опаздывала на занятия в секции, и Володя решил ее подбросить. Все это — в какие-то минуты: Дашка уже стояла у лифта, Володя увидел и крикнул: "Давай подвезу! Я мимо еду". Дорога скользкая, такси занесло на повороте, вот и… Володя и его "Москвич" не сильно пострадали, а Дашку пришлось в Филатовскую везти, шов накладывать. Хорошо, что глаз цел, только бровь рассечена…

И то, что сейчас, на картошке, Полина оказалась вместе с сестрами Мироновыми — тоже игра случая: должен был ехать другой курс…

… — Так почему не спится, Таня?

— Вам и впрямь интересно? — с вялой иронией спросила Нефертити. — Ну, в расстройстве я. Не то душа, не то желудок.

— Тогда зайдите в санчасть, попросите что-нибудь… сердечное.

Ответная улыбка Нефертити показала, что мир восстановлен.

— Идите спать, Таня, хорошо? — осторожно коснулась ее плеча Полина. — До завтра!

— Спокойной ночи, Полина Васильевна.

"Боже, если бы ты знала, как мы с тобой похожи! — подумала Полина, провожая ее взглядом. — Я тоже не знаю, куда деваться со своей любовью!"…

…Приблизительно в это время и приблизительно в этих же краях Полина сказала Володе, что согласна стать его женой. И он был так счастлив. А через несколько лет…

Кто-то пытался определить возраст любви. Интересно, что у него получилось? "Заведи и себе романчик — сразу все образуется…" — посоветовала Полине ее старшая сестра.

Когда муж ни с того ни с чего стал ревновать Полину к каждому встречному, она подумала: "Может, и права сестра? Хоть будет ради чего терпеть его оскорбления". Но…

Нет, ни во что сверхъестественное она не верила, а вот в наказание почему-то уверовала свято. Случится что-то в семье — простудится ли Дашка, Володя, отвергнут у мужа в очередной раз его перевод, еще какая-нибудь неприятность — Полина рассматривала это как кару ей, хранительнице очага, за какое-то ее неприглядное действо.

Много лет назад был случай, в начале их совместной с Володей жизни. Дашке едва исполнился год, и они отправили ее на весну и лето к Полининым родителям — сельский воздух, степное солнце, фрукты и прочие прелести юга. Полина сдавала весеннюю сессию, и муж вызвался отвезти дочь сам. Проводив их, Полина решила немного пройтись пешком подышать воздухом, весной, распускающимися почками. И вот тут, на пути с вокзала, столкнулась со своим другом детства, односельчанином, с которым вместе росли и ради которого поступала в московский вуз — он-то уже учился в столице. Предложил проводить. Полина согласилась: что ж тут такого? Ведь все давно перегорело и забылось. Юношеская любовь почти у всех бывает неудачной. Но пока шли к ее дому, разговаривая ни о чем, Полина поняла, что забылось не все — сердце замирало и проваливалось при каждом его случайном прикосновении. "Вот дура! — ругала себя. — Он же мне совершенно чужой! Я люблю Володю, только его. И никто мне больше не нужен. Только он и Дашка".