Роже Вайан - Бомаск

В обстановке спальни Пьеретты чувствовались вкусы зажиточных крестьян: её дядя, мой сосед в Гранж-о-Ване, дал племяннице в приданое кровать вишневого дерева в форме "ладьи", пуховое стеганое одеяло красного цвета, массивный шкаф орехового дерева. Матрас был набит чистой шерстью и стоил больше месячного заработка Пьеретты.

В другой комнате, расположенной между спальней и кухней, стоял нарядный, блестевший лаком буфет со стеклянными дверцами - безумная прихоть мужа Пьеретты, его "подарок" к первой годовщине свадьбы; он купил буфет в рассрочку, а в конечном счете выплачивать за него пришлось Пьеретте. Долгое время ей было противно смотреть на этот буфет, как и на все, что напоминало ей о негодяе муже, которого она выгнала. Теперь она держала в злополучном буфете папки с делами профсоюза.

Пьеретта поставила на плиту суп. Спросила у Миньо, ужинал ли он.

- Нет, - ответил Миньо, - но это неважно.

- Что, опять с женой рассорился?

- Я сам был виноват. Упрекнул её за то, что она на вечере восхищалась хозяйским сынком Летурно. Ну, она, конечно, разозлилась. "В кои-то веки встретился на ваших вечерах приличный человек, и ты уж недоволен. Тебе хочется, чтобы я водилась с черномазыми..." Опять её схватила судорога. Я хлопнул дверью и ушел.

- Разве можно так грубо обращаться с женой? - возмутился Кювро.

- А разве с ней можно поладить? Она только об одном мечтает; познакомиться с мадам Таллагран, бывать у неё в доме. Нас всех она ненавидит, мы ей помеха.

Раймонда Миньо плохо разбиралась в укладе местного общества. Жена главного инженера ни за что бы не пригласила её к себе. Из страха прослыть провинциалкой мадам Таллагран ни у кого в Клюзо не бывала и к себе никого не приглашала. Она гордилась тем, что все её друзья живут в Париже, и дважды в год ездила туда на две недели. Ей и в голову не приходило, что это высокомерие было самой настоящей провинциальной чертой. По той же причине ни у кого не бывала и дочь господина Нобле.

- Не надо было на ней жениться, - продолжал Кювро. - Или уж разведись, что ли. Но нельзя же день и ночь корить женщину: "Ты мещанка, ты мещанка".

Красавчик улыбался. Он придерживался своих собственных, итальянских понятий относительно правил поведения мужа, желающего быть хозяином в доме. Его насмешливый взгляд приводил Миньо в смущение. Поеживаясь, он подошел к плите и встал спиной к огню, как будто хотел погреться. На глаза ему попалась книжечка стихов Филиппа Летурно - войдя в комнату, Пьеретта положила её на стол. Миньо раскрыл её и прочел надпись.

- Ну вот, - сказал он, - и ты тоже готова пасть в объятия красавца Летурно.

Пьеретта спустила ему эту дерзость. Все снисходительно относились к выпадам Миньо. Как человеку не быть желчным и раздражительным, если его замучила сварливая жена? Пьеретта пересказала со всеми подробностями свой разговор с Филиппом Летурно.

- Ты будь с ним поосторожнее, - сказал Миньо. - Он провокатор.

- Ты действительно так думаешь? - спросила она.

- Ну конечно. Он старается влезть к тебе в доверие, хочет, чтобы ты все ему выбалтывала. Наверняка шпик, подосланный к нам правлением.

- Нам скрывать нечего, - сказала Пьеретта.

- Чего там, он просто-напросто гага, - вставил Красавчик.

Все засмеялись. Что это значит? Почему гага?

Красавчик объяснил: "гага" в Италии называют молодых щеголей, которые носят длинные волосы и коротенькие брючки дудочкой.

- В наших краях говорят хлыщи, - пояснила Пьеретта.

- А ещё их называют у нас фертиками, - заметил Кювро. - В давние времена таких шалопаев именовали щеголями и невероятными.

- А по-моему, он просто несчастный малый, - сказала Пьеретта.

- Если у него действительно добрые намерения, - добавил Кювро, - пусть займется работой среди сторонников мира. Он ведь может общаться с докторами, нотариусами, директорами школ - для нас они пока что были недоступны.

- Я вот что подумала, - сказала Пьеретта. - Надо ему предложить подписаться под протестом против ареста ***. Это будет для него первым испытанием. А фамилия внука "великого Летурно" произведет известное впечатление.

- Отличная мысль, - сказал Миньо.

- Хорошо. А кому мы поручим поговорить с ним? - спросила Пьеретта.

Определять задание, назначать ответственного и требовать отчет о выполнении стало у Пьеретты второй натурой.

- Тебе поручим, - сказал Миньо.

- Нет, тебе, - возразила Пьеретта.

- А почему же не тебе? - настаивал Миньо. - Вы так подружились.

- Если я пойду к нему ещё раз, то не только тебе, но и другим придут в голову разные глупости, вроде тех, какую ты сейчас сморозил.