Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 1

— Попробуем, — неуверенно буркнул Юрий и снова завёл движок.

— Не попробуем, а сделаем, — поправил Краснов Колосова. — Сколотим сани, запрЯжём десяток оленей, по первому льду отвезём котёл и машину в посёлок.

— Кроме силовой установки, Ещё многое надо, — напомнил Юрий.

— Кое-что имеется. Есть проволока: завезли для увязки сена. Будут лампы. Всё остальное должно быть изыскано на месте, изготовлено, изобретено. А свет должен быть, — Он засмеялся. — Вижу, вы тоже загорелись идеей освещения посёлка. Значит, будет свет.

Снова проверили установку. Почему же нет напрЯжения? Вдруг Юрий стукнул себя по лбу.

— Мы же не ввели сопротивления в обмотку возбуждения. Ну не шляпы? А ну, Колька, передвинь реостат. — Николай переместил ручку с клеммами по нихромовой катушке, и сразу комнату радиостанции залил ослепительный свет.

Фомин высыпал в урну третью пепельницу окурков и открыл форточку. Чистый воздух про-бил синий махорочный заслон и прозрачным ковром разостлался по полу. Прижатый к потолку дым, обтекая переплёт рамы, тонкой полоской пополз наружу и скоро рассеялся вовсе.

— Пока дымим, проще, — продолжил он разговор, усаживаясь за стол. — От вас, как от правления первого трудового коллектива, управление лагерей ждёт не дыма, а света. Вы должны осветить путь и другим.

— Оно, конечно, коллектив — дело подходящее, чего и говорить, — почесал лысину плотный с хитровато-насторожённым лицом растратчик Горохов. — Вот если бы Ещё подбирать людей с оглядкой, что-то и получилось бы. Нас-то больше не потянет, хватит. А эта шпана? Оно понятно, что нужно. Да разве горбатого исправишь?

— Вы ошибаетесь, — прервал его Фомин. — Товарищ Берзин назвал уголовников дотлевающими головешками прошлого, дым от которых щиплет глаза. Разъединённые, они затухнут, а коллектив, как этот чистый воздух, рассеет и дым.

Горохов покрутил ус, шумно вздохнул.

— Оно, конечно, так. Получая, надо чего-то и давать. Но жулик жулику рознь. Уж если никуда не денешься, то позвольте подбирать их нам самим. А этого Петрова, слава господу, знаем. Да его не возьмёт ни один коллектив. Чего и говорить, мазурик. Провозишься с ним, а перед зачётами он отколет какой-нибудь номер, и полетит всё прахом. Тут не только повышенные льготы и все привилегии, не получишь и того, что заработаешь и без коллектива. — Он отвернулся и снова вздохнул. — Вам-то что? Ну не вышло, и всё. А у меня на воле жена дожидается и дочь.

Фомин вытащил папиросу, хотел размять и разорвал гильзу. Бросил. Петров, Петров… Ещё один замкнутый круг?

Он вспомнил свой последний разговор. Обвёл глазами членов правления. Неужели не поймут? Принудить нет права, а как уговорить? Вот председатель правления Вагин, когда-то удержавший его от вмешательства в избиение Петрова. Вагин, облокотившись на колени и обхватив руками седые виски, смотрел в пол. А Кац — такой сердобольный и душевный — сейчас только ёрзал на стуле и облизывал губы.

— Да поймите же вы! Это человек. Вы, может быть, сейчас выносите ему приговор.

И Фомин стал рассказывать о Петрове всё, что он думал, знал.

Стремление помочь ему, очевидно, растрогало собеседников. Первым не выдержал Кац.

— Если у Горохова одна дочь, то у меня их пять, Но не в этом дело. Если каждый будет думать только о себе, то что получится. Я не хочу больше думать только о себе и как член правления считаю, что мы должны принять в коллектив этого босЯка.

Фомин готов был сейчас расцеловать этого человека. Вагин молчал, Фомин, сдерживаясь, спросил осторожно:

— Что думает председатель?

Вагин разгладил на лбу морщинки.

— Все мы смертны и не без греха, воры тоже люди. А к Петрову я приглядываюсь давно. Он сохранил, пусть воровскую, но честь. Думаю, следует взять. Я всё прикидываю, как это воспримет ворьё. В коллективы потянутся многие…

— Да, будет борьба, — Фомин поднялся. — Может быть, пригласим Петрова?

— Стоит ли? Мы переговорим с ним так на так. Это будет лучше для него, — предусмотрительно подсказал Вагин и встал. — Мы ещё у себя посоветуемся. Надо будет познакомиться с проектом [эк] устава трудового коллектива. А в общем, договорились, Сергей Константинович, — всем коллективом на дорогу.

— Счастливо. Спасибо за Петрова. Посмотрите там уж за ним, — провожая их, говорил Фомин. — Я верю, что он исправится.

Вагин остановился.

— Вы скажите ему: главное, пусть не таится. Если начистоту, тогда всё пойдёт глаже. А то, знаете, ниточек много, не сразу их увидишь и разорвёшь.