Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 3

Марина быстро прошла к столу. Даже удивительно, как при Её одежде можно вот так легко, танцуя, ходить.

— Андрей Никитич, у вас ключ от железного шкафа? — спросила она мастера.

— Да, а что такое? — зазвенел он связкой ключей.

— Тогда отоприте шкаф, там на нижней полочке несколько Ящиков. Если можно, принесите.

Мастер побежал в конторку и тут же вернулся со стопкой Ящичков.

— Откройте! — попросила Марина.

Тот отбросил первую крышку — расточная головка. Вторую — опять головка, а в следующих коробках лежал победит.

— Теперь посмотрите, что тут? — показала она на свёрток в газете. Мастер развернул газету и картонную упаковку с рекламными импортными рисунками. Там рядками лежали плитки Иогансона. — Поднялся шум. Голос мастера Едва донёсся до Самсонова.

— Чего же ты морочила всем голову?

— Тише! — Марина так крикнула, что женщины притихли.

— Вы хотели меня судить, даже бить хотели. Судите, но всех. Я виновата в том, что молчала, но по-другому не могла. Вы доверили мне кладовую, спасибо вам, — повернулась она к мастеру. — Имела ли я право вас обмануть? Нет! Но я знала, что будут тащить. Одна я, все против меня…

— Ну-ну, покороче! — вмешался начальник лагеря.

— Короче? Подозревая кое-что, я сразу переложила инструмент в другие коробки и попросила нормировщика закрыть в шкаф. А тут мне мастер приказал собрать все актированные плитки и отнести на склад. Ну я и сложила в пустую коробку из-под победита. А когда увидела, что за мной следят, вернулась и заполнила остальные Ящички. Миленко обмануть нетрудно, она очень доверчивая, ну вот и украли. — Марина посмотрела на старосту, засмеялась — Эх, и глупая ты, Алка, глупая. Видно, мало тебя Ещё били. Всякое о тебе думала, но чтобы ты в такое влезла… Этого не думала, умней считала. Знаю, сама бы ты не стала, не те масштабы. Чёлке спасибо скажи.

— Пошли! — подтолкнул Юрий Самсонова. — Пусть они тут сами разбираются. Все хороши.

— А ты не прав. Мне положительно нравится эта деваха. Какая отчаянная. Честное слово, молодец! Может быть, всё не так уж умно, но лихо, — говорил Самсонов.

А за их спинами уже кричали, ругались, и громче всех звучал визгливый голос Чёлки.

Уже не было привычного шума во дворе мастерских. Не слышно ни рычания дизельных тяжеловесных машин, ни брани водителей с кладовщиками. Погрузочный кран, задрав стрелу к небу, как бы высматривал с высоты полезное для себя дело. Склады опустели, машины ушли на базы переоборудоваться под наливные.

Каждый день, приближающий весну, радио приносило известия о том, что советские войска теснят фашистов, гонят на запад. Так же быстро откатывалась и зима. Солнце в несколько дней взломало ледяную броню реки, унося бурелом, валежник. И уже снова тайга дышала смолой.

Колосов вернулся из управления. В конторе тихо, сотрудники разошлись на ужин. Он осторожно вынул фотографию Жени, бережно развернул.

— Может быть, живы. Живы мои родные, — прошептал он.

Он твердил это постоянно, как заклинание, утешал себя, как и другие, потерявшие семьи. Ещё раз взглянул на фотографию. У Вадика было сердитое лицо.

— Эх, Вадик, Вадик, неужели так и не поездишь на шее отца?

Юрий совсем закручинился. Где-то в небе гудели моторы. Юрий распахнул форточку. Над долиной плыло несколько звеньев самолётов. Их перегоняли с мыса Уэлен на запад. Воздушная трасса проходила над Чай-Урьёй, и гул самолётов постоянно напоминал о войне. Порыв ветра смахнул со стола пепел, разворошил календарь.

Юрий убрал фотографию, придвинул папку с корреспонденцией, поправил загнутый лист календаря. Там запись — подготовить бригады лотошников. Теперь план по золоту для вспомогательных предприятий стал обязательным. Он открыл папку. Сверху лежало письмо, свёрнутое треугольником.

Он развернул, разгладил листок. Письмо было написано химическим карандашом. Строчки виляли, автор, видимо, не жалел слюны.

«Здравствуй, начальник!

Пишет тебе Шайхула, небось не забыл! Привет тебе от Копчёного, он рядом в землянке, кемарит. Недавно пришли из разведки, приволокли одного фрайера-Языка, теперь отдыхаем. Не арестанты, а разведчики, вот мы кто. Как бы снова родились. Ты не обижайся, что ушли, не сказали, а что оставалось делать? Начальники-дураки так и не пустили. Всё думали, что будут брать уголовников, хотя бы в штрафные, да видим нет. Так что пришлось самим. Надоела тюрьма, начальник. Порвать с братвой не простое дело, а пора. Вот и порешили: али грудь в крестах, аль голова в кустах. Вот мы как!