Джеймс Олдридж - Сын земли чужой - Пленённый чужой страной, Большая игра

Потом Уонском позвонил Руперту.

— Ну, кажется, я разделался с их стряпней, — и снова предложил несколько новых должностей на выбор: ведь Руперт асе же опытный практик!

Но, сам не зная почему, Руперт почувствовал какую-то непреодолимую брезгливость и от всего отказался, не без сарказма объяснив Джо:

— Староват я стал, да и чересчур неосторожен для их так называемой «практической» работы.

За это время он имел возможность разобраться в самом себе и трезво оценить свою работу. Теперь он много гулял по садику или бродил по холмам и старинным дорожкам Хэмпстеда.

Как бы там ни было, он больше не вернется в метеорологическое управление. Радости этого маленького мирка вдруг для него померкли. Филлипс-Джонс разрушил его иллюзии, и сейчас Руперт уже сам понимал, что в течение четырех счастливых лет, которые там провел, он целиком опирался на научные познания Джека Пирпонта за неимением своих собственных. Филлипс-Джонс прав. У него нет необходимой подготовки для серьезной научной работы.

Значит, со всем этим покончено и ему надо искать другое занятие. 3 сорок лет это не так-то легко. Он и представить себе не мог, с чего начинать.

█

После долгих сомнений и мук Руперт вспомнил о былом увлечении античной археологией и вернулся к ней, внешне ничем не показывая, что пережил катастрофу.

Каждый день он теперь ходил в Британский музей. Его всегда интересовала ранняя эгейская и догомеровская культура; он перечитал Гомера и Эсхила, чтобы восстановить в памяти эпоху, от которой как от отправной точки предполагал двинуться в глубины истории. Попутно он прочел труд австрийского ученого Т. Г. Гомперца и в первом томе напал на краткое упоминание о греческих колониях на Черном море. Эта страница в истории греческой культуры была мало исследована — во всяком случае археологами, — и он ею заинтересовался.

Он обнаружил, что еще за семь веков до нашей эры жители Малой Азии уже начали заселять берега Черного моря, а в период расцвета полисов греки стали развивать эти колонии, чтобы вызвать отлив из метрополии беднейшей и наиболее выносливой части избыточного населения. Он представлял себе эти греческие поселения, тянувшиеся одно за другим от Донских степей до берегов Испании. Колонизаторы, по всей вероятности, были самыми сильными и отважными представителями греческой молодежи, а проникновение эллинской культуры было так стремительно, что она быстро впитала и поглотила местные верования. Его восхищали талант и упорство этих предприимчивых и мужественных людей.

Увлекшись этой героической страницей прошлого, Руперт стал глубже изучать историю черноморских колоний; прежде всего он прочел все древние источники: Гомера, Арриана, Геродота, Страбона, Плиния и Полибия. Он обнаружил отрывочные упоминания о колониях на Черном море у большинства античных географов, а вот современных исследований на Западе оказалось очень мало, если не считать хорошей работы о скифах какого-то Миннса.

У Страбона он прочел о небольшом, но загадочном островке на Черном море возле устья Дуная под названием Левка. Его звали также островом Ахиллеса. Тогда Руперт взял Арриана и узнал, что богиня Фетида подарила своему сыну Ахиллесу остров и что Ахиллес, по-видимому, жил на этом острове и воздвиг там храм. Жители острова приносили ему в жертву людей и коз; несомненно, что в течение ряда веков на острове процветал культ Ахиллеса.

Островок существует и поныне, хотя теперь он несколько дальше от устья Дуная. Русские, которым он принадлежит, зовут его Змеиным островом. Однако в Британском музее Руперт почти ничего не нашел о том, что делается на острове в наши дни, и, будучи дилетантом в этой области — как и во всех прочих, — он на основе свидетельств древних и собственных догадок стал создавать свою историю острова и наконец решил доказать, что Левка, остров Ахиллеса и теперешний Змеиный остров — одно и то же. А если он прав, место это заслуживает археологического исследования.

█

Джо равнодушно наблюдала за новым увлечением Руперта, она не относилась к нему всерьез, и все же душевное состояние мужа ее начинало тревожить. Газеты на какое-то время о нем забыли но она понимала, что занятия археологией — это лишь сознательная попытка себя отвлечь. Руперт не привык колебаться и не любил менять свои решения; и тем не менее Джо казалось, что к своим новым занятиям он перешел чересчур легко. Она в них не верила. Растерянные голубые глаза и осунувшееся лицо мужа говорили ей, что в нем происходит борьба куда более тяжелая, чем он хочет показать.