Джеймс Коззенс - Почетный караул

— Я вынужден признать свою вину, сэр.

— Полагаю, — полковник Росс обратился к генералу Билу, — нам не следует что-либо предпринимать по этому делу, пока не проинформирован полковник Моубри. Мне кажется, до этого времени мистер Ботвиник должен вернуться к своим обязанностям.

— Да, — согласился генерал Бил. — Надо переговорить с Дедом. Не будем горячиться.

— Прошу прощения за причиненное беспокойство, сэр, — заговорил мистер Ботвиник, — но, как только я понял, что произошло, я посчитал необходимым немедленно вас известить. Позвольте мне выйти. — С этими словами он попятился, направляясь к двери, и осторожно прикрыл ее за собой.

Генерал Бил встал. Подойдя к небольшому изящному шкафу у окна, он вытащил из кармана ключ и открыл верхнюю дверцу, за которой стояли бутылки и ряд стаканчиков.

— Давайте выпьем.

— Своевременное предложение, — сказал генерал Николс. — Замечательный тип, а, судья? — добавил он, с любопытством глядя на полковника Росса.

Выбрав бутылку, генерал Бил сказал:

— Вам этого, судья? С водой, конечно… Если хотите, я могу послать за льдом.

— Сойдет и без льда, — откликнулся полковник Росс. Глядя на генерала Николса, он добавил: — Да, мистер Ботвиник интересный человек, генерал. Можно сказать, что в некоторых довольно важных областях именно он командует административным отделом. Я удивлен его небрежностью. Он не из тех, кто допускает промахи и ошибки. Честно говоря, мне трудно представить, что он может сделать что-либо случайно. Тем не менее от случайностей никто не застрахован. Даже лучшие из нас.

— Это я вижу, — улыбнулся генерал Николс.

Посидев немного с лейтенантом Турк на балконе, Натаниел Хикс понял, что те качества, которые она приписывала лейтенанту Липпе во время беседы на штабеле у летного поля, на самом деле относились к ней самой. Но лейтенант Турк отличалась еще и ясностью сознания, ограждающей ее, по всей видимости, от недостойных поступков и даже мыслей, от чего лейтенант Липпа не была застрахована. Восхищаясь ею, Натаниел Хикс не мог избавиться от любопытства и чувства соперничества по отношению к человеку, который раньше был ее мужем. Кажется, она упоминала, что он доктор. И разве мало говорит тот факт, что Хикс не представлял, как можно найти малейший повод для развода с ней? Могло ли ей не понравиться его мнение, что присущие ей вкус и рассудительность должны были уберечь ее от брака со случайным человеком, с которым потом все равно придется разводиться? В наступивший момент теплой сердечной близости, когда выясняется, что у людей много общего и схожие взгляды, он едва не задал ей прямой вопрос. Еще мгновение, может быть, еще одна рюмка, и ничто не помешало бы ему попросить с грубоватой симпатией: «Расскажите мне о вашем браке, Аманда».

Но именно в этот момент она сказала:

— Боже милосердный! Восемь часов, а я здесь сижу, пью, сама не пользуюсь ванной и вас задерживаю. К тому же вы из-за меня останетесь без ужина. Нам ведь ничего не дадут, если мы спустимся после половины девятого.

Натаниел Хикс послушно встал, хотя и не испытывал в этом блаженном состоянии раскованности и духовного подъема ни малейшей нужды ни в ванне, ни в приеме пищи.

— Ужин я устрою, — заверил он. — Я тут знаю ходы. — Похоже, он снова принялся создавать образ ловкого, предприимчивого человека, пробивного и заботливого. — Не волнуйтесь. Как ни странно, ужин в номер здесь можно заказывать до девяти. Ресторан закрывается в полдевятого, и у них высвобождаются люди. Деликатесов нам не приготовят, но сандвичи с мясом есть всегда. Если вы не возражаете, я закажу.

— Нет! — воскликнула лейтенант Турк, но лишь в изъявлении восторга. — Надо же! Какая роскошь! Я и не думала, что такое возможно. Мы с Липпой иногда приносили еду и готовили себе в маленькой и грязной кухоньке, только чтобы не надевать опять форму и не идти вниз…

— Это все Дачмин, — сказал Натаниел Хикс. — Теперь я знаю кое-что об отелях и как здесь надо жить. Сидите спокойно. Я занесу вашу сумку в комнату Дона Эндрюса. Потом сбегаю вниз, гляну, что там есть у Ника перекусить. Когда я выйду, закройте за мной дверь. Иногда сюда забредают посторонние.

Он быстро прошел через гостиную и взял стоявшую у двери сумку. Потом зажег свет в комнате капитана Эндрюса. На спинке стула висело потертое темно-синее пальто и тонкое ситцевое поношенное платье. Это платье было на Кэтрин Эндрюс утром, когда их знакомили. Затем он обнаружил выцветшую розовую комбинацию, один чулок и старый, застиранный пояс, растянутый до размеров ее тела, который (Натаниел Хикс вспомнил слова Дона) она не смогла снять самостоятельно. Все эти детали туалета лежали на полу у кровати. То, что они там остались, красноречиво говорило о состоянии Дона, когда он приходил днем за вещами Кэтрин.