Джеймс Коззенс - Почетный караул

Пальцы мистера Уиллиса прижались к запястью Натаниела Хикса и лихорадочно его сжали.

— Вот-вот, — сказал он одобрительно. — Вот-вот.

— Лейтенант Уиллис, — читал полковник Росс, — благодаря великолепному владению самолетом и хладнокровию сумел посадить свой самолет без каких-либо повреждений и, давая указания с земли, обеспечил благополучное приземление остальных двух самолетов. Таким образом, благодаря своему мужеству, точности оценок и летному искусству лейтенант Уиллис предотвратил верную потерю трех ценных средних бомбардировщиков, а также возможную гибель или тяжелые увечья их экипажей. Поведение лейтенанта Уиллиса в этих обстоятельствах делает высочайшую честь ему и Вооруженным силам Соединенных Штатов.

— Лейтенант Уиллис, — сказал генерал Николс, — с большим удовольствием вручаю вам от имени главнокомандующего, от имени начальника штаба военно-воздушных сил и от имени авиации Соединенных Штатов этот знак признания вашего подвига.

Полковник Росс подал ему коробочку, и, взяв из нее орден, генерал Николс расстегнул булавку и ловко пришпилил крест к рубашке лейтенанта Уиллиса. Он протянул руку и пожал руку лейтенанта Уиллиса. Отступив на шаг, он остановился и отдал ему честь.

Мистер Уиллис покинул Натаниела Хикса. Он бросился вперед и сказал громко:

— Ну и нос же у тебя, сын! Наткнулся на что-то?

Он начал смеяться, содрогаясь всем телом, и почти сразу же начал всхлипывать. Он схватил лейтенанта Уиллиса, обвил его толстыми руками. И все еще смеясь, все еще всхлипывая, прижался щекой — потому что был заметно ниже ростом — к плечу лейтенанта Уиллиса.

— Будь хорошим мальчиком! — сказал он. — Вот видишь? Всегда будь хорошим мальчиком.

На наблюдательном посту, вознесенном перекрещениями балок из гальванизированной стали над песчаным холмом между Чечотрской вышкой управления полигоном и мишенями, повернутыми белой стороной в знак того, что стрельбище открыто, лейтенант Уайрем, комендант авиаполигона, оперся о перила узкого балкончика. На его груди покачивался полевой бинокль, свисавший с надетого на шею ремешка. Он держал микрофон, длинный шнур которого тянулся к радиопередатчику внутри стеклянной будки.

Глядя на запад, лейтенант Уайрем видел перед собой двадцать пять квадратных миль так называемого Чечотрского леса — чуть всхолмленной равнины, где густые заросли остролиста, эрики и кустарниковых пальметто перемежались сосняком и (обычно у источников или озерков) купами капустных пальм и рощами высоких виргинских дубов. До самого тонущего в жарком мареве горизонта почти нигде не было признаков человеческого обитания. Далеко на западе клубы бледного дыма поднимались над песчаным карьером невидимого завода. Кое-где проглядывали песчаные проселки, часто с покрытием из разного цвета глины для удобства военных машин. В пяти милях к востоку по практически замаскированной зарослями взлетно-посадочной полосе угадывалось местоположение аэродрома района демонстрационных испытаний, тщательно укрытого в одной из наиболее обширных дубрав.

Со своего балкончика лейтенант Уайрем видел все расчищенное пространство полигона — песчаный пустырь, уже вновь поросший травой и низкими кустами. В его центре была выложена круглая цель для бомбометания. В дальнем конце за контрольной линией длинным скошенным рядом располагались артиллерийские мишени.

Лейтенант Кросс, помощник коменданта полигона, облокачивавшийся о перила неподалеку от лейтенанта Уайрема, сказал:

— Долго еще? Ей-Богу, у них хватило нахальства поднять в воздух этого пукалку назло мне! Ведь знают же, что у меня обед!

— Вряд ли у него осталось много комплектов, — сказал лейтенант Уайрем. — Если исходить из того, как он палит.

Он поднес бинокль к глазам и посмотрел на юг. Примерно в миле одинокий П-47 на высоте около тысячи двухсот метров, отрабатывая атаку по наземной цели, пошел на новый заход.

— Я ему скажу, что мы закрываемся через минуту. Мики здесь?

— Уже полчаса, — сказал лейтенант Кросс, кивая на джип возле управления.

Лейтенант Уайрем продолжал наводить бинокль на П-47, следя, как, закончив поворот, он в длинном пике пошел на цель. Под таким углом зрения самолет словно не двигался, а увеличивался, с каждой секундой становясь все больше. Внезапно над краем обоих его крыльев, примерно на середине у пушечных дул, запульсировали вспышки бледного пламени. Повернув бинокль, лейтенант увидел пертурбации на поверхности мишени, третьей с конца. Разлетались щепки, по нарисованным на парусине концентрическим кругам пробежала цепочка темных дыр. На склоне позади мишени взметывались столбики песка там, где в него врезывались снаряды пятидесятого калибра.