Джеймс Коззенс - Почетный караул

На одном рисунке маленькие синие человечки радостно входили внутрь трубочек, изображенных в виде системы вен и артерий, и внизу на шкале времени были помечены месяцы и годы. Трубочки устремлялись вправо и вниз, сближались и соединялись друг с другом. В нижней части листа все они сливались в одну; и на расстоянии двух лет от того места, где первый синий человечек вошел в трубопровод, стояла надпись: «Боевая авиационная группа».

На другом рисунке был изображен Б-17, с открытыми люками, из которых бомбы сыпались в черное небо, перечеркнутое огненными буквами: «Бомбы сброшены». Ниже стоял заголовок: «Что для этого требуется…», под которым шагали шеренги манекенов, показывавшие, сколько людей требуется для обеспечения полета только одного бомбардировщика: сколько входит в состав экипажа самолета, сколько работает на командно-диспетчерском пункте, в отделе обслуживания, в транспортном и административно-хозяйственном отделах и так далее.

Бóльшую часть противоположной стены занимал гигантский плакат, озаглавленный «Диаграмма роста численности личного состава армейской авиации США». Плакат изображал длинную шеренгу бравых молодцов с квадратными челюстями, стоявших по стойке «вольно по-парадному». Каждый следующий солдат в шеренге был ростом выше предыдущего, вырастая от четырехдюймового карлика на отметке тридцать восьмого года до великана высотой в тринадцать футов на рубеже сорок четвертого.

Полковник Росс рассеянно разглядывал диаграммы; в другое время они его наверняка бы заинтересовали, но сейчас его мысли были заняты другим. Он сидел неподвижно, на душе у него кошки скребли, время от времени он тяжело вздыхал, от усталости и тяжелых предчувствий — сказывались жара в этом похожем на склеп зале, длинный и трудный день, томила мысль о предстоящей неприятной и весьма сомнительной миссии. Перед тем как прийти сюда, он принял еще одну таблетку и теперь с мрачным любопытством прислушивался к звону в ушах. Обычно в таких случаях он старался отвлечь себя мыслями о предстоящем деле, но сейчас этот способ не годился: он знал, что это не улучшит ни его настроения, ни самочувствия. Хотя сначала он все же попытался. Едва они уселись, он принялся не спеша рассматривать офицеров в зале — здесь собрались летчики, прикомандированные в связи с проектом ноль дробь триста тридцать шесть дробь три. Он пытался угадать настроение группы и, если удастся, определить ту, скорее всего, маленькую горстку зачинщиков, способных организовать остальных.

Вскоре полковник Росс заметил, что, почувствовав на себе его пристальный взгляд, все они — а это были совсем еще мальчики — тотчас же отводили глаза. Точно так ведут себя под взглядом учителя школьники, задумавшие какую-то шалость или знающие, что кто-то из товарищей ее задумал. И не их вина, что движение белков глаз более заметно на черных лицах, чем на белых. Было бы несправедливо из-за этого считать их более скрытными, более плутоватыми и изворотливыми, чем белые.

С другой стороны, не так-то легко сохранять беспристрастность, когда устал и доведен до отчаяния трудностями, возникшими не по твоей вине и которые ты, по всей вероятности, не в силах преодолеть. Не так-то просто было признать, что скрытность, плутоватость и изворотливость, которые он приписывал этим чернокожим парням, — возможно, всего лишь плод его воображения. Если взглянуть на этих ребят непредвзято, то неловкость, которую они испытывали, должна даже вызывать симпатию: они еще очень молоды и чувствуют себя явно не в своей тарелке. Им не раз приходилось сталкиваться с несправедливостью, преодолевать множество препятствий, полагаясь только на собственные силы, чтобы получить офицерское звание. Можно смело сказать, что эти ребята с крылышками пилотов на груди — штурманы и бомбардиры — достигли большего, чем белые летчики. Им труднее было получить образование, давшее возможность поступить на офицерские курсы. Так что, скорее всего, здесь собрались натуры одаренные, мужественные, незаурядные.

Полковник Росс не сомневался, что именно так и нужно относиться к этим ребятам, ведь наверняка они обладают всеми этими прекрасными качествами. Его тревожило, что он никак не может преодолеть в себе раздражение, порожденное досадой на неприятности, свалившиеся из-за них на его голову. Ему с самого начала не понравилось, что они отводят глаза, встречаясь с ним взглядом, он знал, что первое неблагоприятное впечатление будет разрастаться, пока не превратится в устойчивую неприязнь.