Тимберлейк Вертенбейкер - Для блага Отечества

ТЕНЧ. Вы хотите сказать, что будь у римлян театр получше, Рим стоял бы и поныне?

РАЛЬФ (громко). А почему мы нет?

Все смотрят на него. РАЛЬФ продолжает быстро и взволнованно.

У меня был совсем небольшой опыт. Всего несколько часов. Но даже за это время я почувствовал, как что-то стало меняться. Я попросил нескольких женщин почитать текст пьесы. Вы знаете, что это за женщины. Многие из них ведут себя хуже животных. Так вот, мне показалось, что одна или две, не все, конечно, но одна или две, произнося отточенные фразы, сочиненные мистером Фаркером, обрели какое-то достоинство. Мне показалось... показалось, что грязи, которая покрывает их души, стало меньше. Вот Мэри Бренэм, она чудесно читала. И кто знает, может, именно благодаря этой пьесе она не побежит за первым встречным матросом, который поманит ее куском хлеба.

ФЭДДИ (сквозь зубы). Уж лучше она побежит за тобой.

РОСС. Так вот откуда дует ветер.

КЭМПБЕЛЛ. У-у-у... Буря... У-у-у...

РАЛЬФ (стараясь перекричать их). Я говорю о Мэри Бренэм, но это может принести пользу, пусть малую, всем каторжникам, да и нам тоже. Хоть на время мы забудем о запасах продовольствия, о виселицах, о плетях. Мы представим себе, что мы в театре, в Лондоне, и что наши жены и дети рядом с нами, то есть мы... мы сможем...

ФИЛЛИП. Возвыситься.

РАЛЬФ. Возвыситься над тьмой... над...

ДЖОНСТОН. Над жестокой...

РАЛЬФ. Над жестокостью... и вспомним, что в каждом из нас есть крупица добра... и вспомним...

КОЛЛИНЗ. Англию.

РАЛЬФ. Англию.

П а у з а .

РОСС. Где это наш лейтенантик научился так складно говорить?

ФЭДДИ. Не иначе ему опять кто-то приснился.

ТЕНЧ. Ваши утверждения, Ральф, голословны. Два часа представления ( может, будет весело, а может, скучно. Дело не в этом. Дело в том, что когда каторжники репетируют, они не работают. Это расточительство. Никому не нужное расточительство!

ПРЕПОДОБНЫЙ ДЖОНСОН. Меня по-прежнему беспокоит содержание...

ТЕНЧ. Причем здесь содержание?

РОСС. А если эта пьеса учит неповиновению? Неподчинению офицерам? Тут один шаг до революции.

КОЛЛИНЗ. Поскольку мы все согласны, что вреда от пьесы не будет, а возможно, она даже принесет пользу, поскольку никто не возражает, кроме майора Росса, хотя он сам толком не может объяснить, чем вызваны его возражения, предлагаю разрешить Ральфу приступить к репетициям. Кто-нибудь против?

РОСС. Я, я...

КОЛЛИНЗ. Мы приняли ваши возражения к сведению, Робби.

КЭМПБЕЛЛ. А вот я... я...

У м о л к а е т .

КОЛЛИНЗ. Благодарю вас, капитан Кэмпбелл. Доуз? Доуз, вернитесь, пожалуйста, на землю и удостойте нас вашим вниманием.

ДОУЗ. Что? Нет?.. Почему нет? При условии, что я не обязан это смотреть...

КОЛЛИНЗ. Джонстон?

ДЖОНСТОН. Я за.

КОЛЛИНЗ. Фэдди?

ФЭДДИ. Я против.

КОЛЛИНЗ. Можно узнать, почему?

ФЭДДИ. Режиссер не вызывает у меня доверия.

КОЛЛИНЗ. Тенч?

ТЕНЧ. А, пустая трата времени.

КОЛЛИНЗ. Его преподобие, наш духовный пастырь, не возражает.

ПРЕПОДОБНЫЙ ДЖОНСОН. Я, конечно, пьесу не читал...

ТЕНЧ. Дэйви, вы передергиваете, так нельзя. С присущим вам высокомерием...

КОЛЛИНЗ. Не думаю, Уоткин, что вам пристало обвинять кого-либо в высокомерии.

ФИЛЛИП. Джентельмены, прошу вас.

КОЛЛИНЗ. Его превосходительство, насколько я понимаю, поддерживает идею пьесы. Я же со своей стороны убежден, что это будет весьма интересный эксперимент. Итак, нам остается только пожелать Ральфу удачи.

РОСС. Я категорически против. Все эти ваши словечки заумные. Фа-фа-фа! Му-му-му! Греки, римляне, эксперимент! Вам лишь бы своего добиться. Все значительно серьезнее, чем вы думаете. Я знаю одно: эта пьеса... эта пьеса... порядку конец. Начнется бардак. Театр распространяет крамолу. А вы, господин губернатор, уполномочены Его Величеством возводить крепости, строить города, создавать армию, а в колонии поддерживать железную дисциплину. Вместо этого вы тут собираетесь устроить балаган с какой-то развратной пьеской. Я буду вынужден писать об этом в Адмиралтейство.

У х о д и т .

ФИЛЛИП. Сейчас не ваша очередь писать донос, Робби.

КЭМПБЕЛЛ. А... Э-э... непорядок...

У х о д и т .

ДОУЗ. Не понимаю, чего это Робби так разволновался. Столько шуму из-за какой-то пьесы.

ДЖОНСТОН. Майор Росс никогда не простит вам этого, Ральф.

КОЛЛИНЗ. Полагаю, общее настроение присутствующих ясно. Но последнее слово за вами, Артур.

ФИЛЛИП. Джентельмены, я думаю, последнее слово будет за спектаклем.

СЦЕНА 7.

ГАРРИ И ДАКЛИНГ КАТАЮТСЯ НА ЛОДКЕ.