Теннесси Вильямс: Кошка на раскаленной крыше

Теннесси Вильямс

Кошка на раскаленной крыше

Драма в трех действиях

Перевод с английского Виталия Вульфа и Александра Дорошевича

Действующие лица

(В порядке появления)

Маргарет

Брик

Мей (она же сестрица)

Большая Мама

Дикси, маленькая девочка

Большой Папа

Священник Тукер

Гупер (он же Братец)

Доктор Бау

Лейси, слуга-негр

Зуки, маленькая девочка

Два маленьких мальчика

Первая постановка - Morosco Theater, New York, 24марта 1955г.

Первая постановка в России - Москва, МХАТ им. Горького, 1976г.

Действие первое

Когда поднимается занавес, через полуоткрытую дверь слышно, что кто-то принимает душ в ванной. Красивая молодая женщина с озабоченным видом входит в спальню и подходит к двери в ванную.

Маргарет (старается перекричать шум воды): Один из этих недоделанных уродов запустил в меня масляным бисквитом: теперь надо переодеться!

Маргарет говорит одновременно и быстро, и растягивая слоги. Произнося длинные пассажи, она напоминает священника, нараспев читающего молитву: вдох делается после конца строки, поэтому фраза завершается на последнем дыхании. Иногда Маргарет перемежает свою речь негромким пением без слов, типа "Па-па-па!"

Шум воды прекращается и Брик откликается, хотя его все еще не видно. В его тоне слышно вежливо преувеличенная заинтересованность, маскирующая полное безразличие к жене.

Брик: Что ты сказала, Мэгги? Вода шумит, я ничего не слышу.

Маргарет: Я просто сказала, что один из этих уродов испортил мое кружевное платье, теперь надо переодеваться...

Брик: Почему ты называешь их уродами?

Маргарет: Потому что у них нет шеи.

Брик: Совсем нет шеи?

Маргарет: Я, по крайней мере, не заметила. Жирные головки налеплены на жирные тушки без малейшего промежутка.

Брик: Плохо дело.

Маргарет: Куда хуже, даже шею им не свернуть, потому что ее просто нету! Правда, милый? (Снимает платье, остается в нижней шелковой сорочке цвета слоновой кости. Слышен визг детей снизу.) Слышишь, как вопят? И где только у них голосовые связки - ведь шей-то у них нет. Знаешь, они меня до того довели сегодня за столом, что я уж думала: сейчас не выдержу и заору так, в соседних штатах услышат. Я все-таки сказала твоей очаровательной невестке: "Мей, милочка, а не посадить ли твоих драгоценных крошек за отдельный стол с клеенкой, а? Они такую грязь развели, а кружевная скатерть такая красивая!" Она сделала большие глаза и говорит: "Что ты, что ты, что ты, что ты! В день рождения Большого Папы? Да он мне никогда такого не простит!" А он, между прочем, и двух минут с этими уродами не просидел, да как шваркнет вилкой об стол, да как заорет: "Черт возьми, Гупер, этим свиньям только из корыта на кухне жрать!" Клянусь, я чуть не померла со смеху! Ты только подумай, Брик, у них уже пятеро, и шестой на подходе. Они ведь свой выводок словно на ярмарку сюда привезли, напоказ. И все время их заставляют что-нибудь эдакое продемонстрировать: "Сделайте то, сделайте се. Прочти стишок, встань на голову!" Да еще постоянные намеки, что, дескать, у нас с тобой детей нет, ты заметил, милый, что у нас с тобой детей нет, а? Не заметил. А раз мы бездетные, то и вовсе бесполезны! Смешно, конечно, но и противно, насколько они не скрывают своих намерений.

Брик (безучастно): А какие у них намерения, Мэгги?

Маргарет: Ты сам прекрасно знаешь!

Брик (появляясь в дверях): Ничего не знаю.

Он стоит при выходе из ванной, одной рукой вытирая голову полотенцем, а другой, опираясь на полотенцесушитель, потому что нога у него в гипсе. Он еще строен и крепок, как юноша. Явных следов алкоголизма не заметно. Дополнительный шарм ему придает некая спокойная отчужденность, характерная для людей, махнувших на все рукой и оставивших всякую борьбу. Но в моменты раздражения словно молния проскакивает среди ясного неба, и тогда становиться понятно, что в глубине души он вовсе спокоен. Может быть, при более ярком освещении можно было бы заметить, что он уже начал расплываться, однако в теплых закатных лучах, пробивающихся с балкона, он выглядит прекрасно.

Маргарет: Я тебе могу рассказать все об этих намерениях, дорогой. Они хотят, чтобы тебе не досталось отцовское наследство... (Перед следующей репликой она на какую-то минуту замолкает. Голос ее падает, словно она признается в чем-то неприятном.) А мы уж точно знаем, что Большой Папа умирает от рака. (С лужайки доносятся голоса, зовущие детей. Маргарет поднимает руки и с легким взмахом пудрит подмышки. Затем устанавливает вогнутое зеркало, поправляет ресницы, порывисто встает.) Слишком много света в комнате.