Сергей Минутин - Странник и Шалопай

Из женских разговоров так выходило, что этим женщинам хорошо везде. И в палатках с комарами и небритыми мужиками, и на круизных лайнерах в вечерних платьях. Они постоянно в своих мыслях дополняли одно другим, осознавая себя везде.

— Они же счастливы, вновь подумал Надеждин. Эта мысль сильно «контузила» Надеждина. Он никогда не знал и не был и не жил со счастливыми женщинами. Он опять размышлял: «Удивительно, они счастливы. А говорят, бабы — дуры. Нет, дуры — это когда существует стойкий ужас оторваться свою задницу от тёплого сортира или от любимой кухонной плиты, страх сбежать от глупого мужа, дивана и телевизора. А когда она всегда и везде с тобой рядом — она почти Богиня для мужчины. Они и есть — богини. Кто, как не богини, будут всю ночь нагишом бегать купаться. Такие женщины — наш мужской свет, любовь, гармония и покой».

С это высокой ноты Надеждин обрушился в свои воспоминания. Почему он не видел этого раньше. Почему он проходил мимо таких женщин. Ведь вот он, этот мир. Но это другой мир. А он все эти годы жил в каком–то ином параллельном мире. В мире, где все кому не лень, пытались привязать Душу Надеждина ко всему материальному, к этим бренным останкам чужого творчества. Зачем он так жил? Почему не видел другой жизни? Да обладание один единственный раз женщиной, выходящей из моря в лучах лунного света, стоит многих лет лежания с женой под одним одеялом.

Ответ Надеждину был очевиден. Стоило сесть у костра, среди шума сосен, разноцветных палаток и морского прибоя, как забывались все команды дрессировщиков. А его дрессировали материальным миром почти полвека. И он поддавался дрессировке, так же, как и другие. Но он никогда раньше не думал, что именно разница в обладании людьми «ветхой недвижимостью» порождает все земные пороки: зло, страх, ненависть, лицемерие, раздражение, ложь, воровство, чревоугодие, самосожаление, гордыню, эгоизм. Зачем всё это?

А ведь эти люди, Надеждин обвёл всех взглядом, наверняка и зимой, хоть на выходные, но едут в лес и ночуют в палатках среди белого снега. Разве они дикари? Дикарь скорее он сам, зажатый со всех сторон крепостными стенами материальной сытости. А что ему дала эта сытость? Прирост массы тела, облысение головы и узость мышления от «деревянного» рубля до «зелёного» бакса.

От этих мыслей пела не только Душа Надеждина, но и Муза млела, ласково жмурилась и тихонько мурлыкала. Даже Пегас прискакал посмотреть на это чудо — Надеждина, ибо не каждый день, и даже не каждый год человек задумывается над своим местом в оси координат мироздания. Всех их радовал несомненный факт — Надеждин начал кое–что понимать, а значит и они, рядом с ним, не зря проводят время.

Больше всех радовалась его Муза. Она сомневалась до последнего. Музам в жизни писателей приходится труднее всего. Известный армейский афоризм: «Шиза косит наши ряды» для Муз не пустой звук. Когда Надеждин куролесил в библиотеке, потом сидел в костре, Муза боялась за его разум и поругивала своих сестёр — муз. Она думала, уж не свихнулся ли он от своей математики и литературы. Ей было его жаль.

Надеждин был всё–таки мужчиной видным, симпатичным, с ним ещё можно было «понемногу пройти огромную дорогу». Муза не хотела взрыва Надеждина, взрыва всех его накопившихся несчастий, бед, зла, ошибок. Это был слишком обычный и простой конец многих людей: взрыв — страшный суд — новые пути.

Надеждин почему–то нравился Музе. Она молилась за него. И вроде обошлось. В народе, как помнила Муза, окончанию дурных метаний и хаоса дают точное определение: «Перебесился».

Надеждин вроде бы успокоился, перебесился.

Да и как Надеждину было не успокоиться, если весь естественный отбор на фестивале бардовской песни определялся только гитарой и песней. Здесь не было никакой конкуренции, никакой показухи. Хочешь, ходи с колокольчиком в носу, а хочешь с короной на голове. Хочешь в парандже, а хочешь нагишом.

Среди этого леса, среди этих творческих людей проявлялось всё величие Бога. Господь даёт человечеству возможность познавать многие грани необъятной Вселенной, в том числе и естественный отбор, причём с самого низа. Вот, толкая друг друга за место под «солнцем», давятся вирусы и микробы, саранча и тля. Этого «добра» так много, что они не сами друг друга раздавить не могут, ни другие с ними справится.

А вот два лося сходятся в лобовой атаке из–за красавицы лосихи. Шибанут друг друга рогами — сразу полегчает. И кого рога крепче, тот лосихе и милей, тот её и танцует. У кого слабее — иди тренируйся до следующего раза. Природа — матушка мудрая. Всех держит в тонусе, но и надежды никого не лишает. Только люди как–то незаметно выпали из её ласковых, нежных и радостных объятий. Люди пошли своим путём. Они отобрали у природы все права и отдали их службам социального обеспечения и даже служителям культа. Рядом с этими человеческими порождениями вирусы, микробы, саранча и тля просто отдыхают.