Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал

Страной уже вовсю «рулил» новый Генсек Михаил Сергеевич Горбачёв. Он открыл все тайны партийной номенклатуры, и из затхлых шлюзов пошла сильная вонь. Оказалось, что дети партхозноменклатуры давно уже укрепляли агрессивный блок НАТО, да и сам М. С. Горбачёв туда зачастил.

Сергею новый Генсек нравился. В некотором роде он сильно облегчил его, Сергея, службу, объявив борьбу с пьянством. Кое–какое представление у офицеров о дисциплине в Советской Армии ещё оставалось, хотя Варшавский военный блок разваливался и разворовывался с разбойничьим свистом, но пить стало опасно. Из армии можно было вылететь, а куда приземляться, было не совсем понятно. У тех, кто служил на Украине, особенно до аварии на Чернобыльской АЭС, желаний и ожиданий от службы уже не было. Квартиры получены, сады и гаражи построены. Чего ещё желать? Многие только ради этой материальной мечты и служили. Кроме того, такого ассортимента товаров, который был на полках украинских магазинов, Сергей не видел в России нигде, даже в Москве.

Борьба с пьянством сильно облегчила работу всего тыла ВС СССР. Меньше крали, но орали на подчинённых больше. Обиды друг на друга копились, а выхода они не находили.

Сергей, с постоянно трезвой головой, сразу же обнаружил некоторые странности в званиях и должностях. Так выходило, что начальники физической, инженерной, химической служб для армии были значительно нужней, чем все офицеры тыла вместе взятые. У всех офицеров тыла — начальников служб были капитанские должности, а у остальных майорские. Старшие товарищи ему объяснили, что такова стратегия развитого социализма. «Спортсмену» и самому взять нечего и негде, да и от него никто ничего не хочет, как и от «химика», разве что ОЗК для рыбалки, поэтому их поощряют «диким» ростом. А тыловикам есть что взять и есть где, но главное, что их все пытаются обобрать, поэтому каждое звание надо «выкупать». На пьяную голову все равны и все братья, а на трезвую — все «разводки» и умозаключения политбюро ЦК КПСС становились обидными, непонятными, и вся их вредность проявлялась, как на фотобумаге в ванночке с проявителем.

В борьбе с пьянством политработники почувствовали возвращение к андроповскому ужесточению. Сказывались дефекты их образования. Остальные офицеры были склонны рассматривать горбачёвские проекты как борьбу с политотделами. Но пока все полковые политначальники вели себя чрезвычайно развязно. Они крепко перекрывали все материальные средства, входя в какие–то лавочные комиссии по распределению товаров народного потребления через военторги, в какие–то комиссии по распределению квартир и т. д. Более вредного порождения на теле государства невозможно было и представить.

Начальник политотдела, как правило, был просто отфильтрованным и кристаллизованным куском змеиного яда. А в полку Сергея он был ещё и редкий «шкурник». Будучи сыном какого–то члена Военного Совета, он крал и тащил буквально всё. Это была редкая сволочь, постоянно повторявшая: «Я как начальник политодела, коммунист могу требовать…». Офицеры мстили, но по одному возможному варианту: крали то, что осталось.

И тут Сергей обнаружил странную особенность своих души и тела. В его подчинении была целая служба и штат прапорщиков, начальников складов. Только воруй, только мсти «лучшим представителям» Советской власти. Но стоило ему взять на складе хоть банку консервов, его «расшибала» какая–нибудь болезнь. Фактически это означало полную должностную непригодность.

Его Родина культивировала только одну профессию — профессию вора. А тут такой кошмар: находишься при материальный средствах и ничего не можешь украсть. Полная профнепригодность. Его словно заговорили на давно забытой заповеди: «Не укради». Но кто это сделал, если Сергей в церкви был один раз, и то не по своей воле, а только в день своего младенческого крещения.

Жизнь шла своим чередом. Политработники увлеклись борьбой с пьянством, «ужесточением», дележом и воровством. Действующая армия протрезвела настолько, что в центре Москвы, чуть ли не на Красную площадь, приземлился немецкий спортивный самолёт с гражданином ФРГ, лётчиком Рустом, прилетевшим прямо из–за «бугра». Это было позорно и обидно, ибо этот лётчик просто так «полетать решил» и пролетел пол — России. А параллельно с ним над территорией СССР резвились ещё два истребителя из Турции, и тоже совершенно безнаказанно. Многие офицеры ПВО перевернули свои знаки отличия «к верху брюхом».