Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал

Но это было училище тыла, и в нём было всё правильно. Даже не сильно умный взводный командир, вчерашний выпускник этого же училища, был подобран с большим смыслом. Во–первых, его оставили «по блату», а значит, через него сохранили или налаживали связи с внешним миром, необходимые для жизнеобеспечения училища и решения своих личных проблем. Во–вторых, будущие офицеры должны быть готовы к худшим представителям офицерского корпуса в качестве начальства над собой. Их ведь готовят не для яростного боя, а для его обеспечения.

Взводным офицером у Сергея был именно такой, подобранный для показа всей возможной армейской глупости, кадр. Его оставили потому, что его отец возглавлял военную кафедру одного из местных вузов. А так как у больших начальников родятся не только мальчики, но и девочки, стремящиеся к высшему образованию, то почему бы и не помочь хорошему человеку.

В училище никто не скрывал, что весь мир держится на личных связях. И если на весах свой дурак и чужой гений, предпочтение всегда будет отдано своему дураку, пусть и ценой гибели империи. На её обломках всё останется точно так же: свои дураки и чужие гении. Но выживать надо и гениям. И это понимание, что «надо», развивало мозги лучше всего. Здесь даже допускались протесты. Когда одних курсантов отпускали домой на несколько дней в увольнительные, а других не отпускали даже на КПП, протесты неизбежны. Оказалось, что и оценки на экзаменах ставят по такому же принципу: «свой, ничей, вообще чужой».

Табу было наложено только на проблемы с тыловым обеспечением. Курсанты терпели всё: воровство, небольшие задержки с выдачей обмундирования, почти всегда полусырое бельё, выдаваемое в банях, и его серый цвет, который по определению должен был быть белым. В этой части своей жизни курсанты терпели всё. Здесь они постигали, насколько трудно обеспечивать воинскую часть, если даже на самом верху «тыла», его высшем училище, так трудно навести порядок. Из того, почему трудно, секретов тоже не делали. Училище постоянно посещали высшие командные чины. Это походило на затяжной марш маразматиков. Перед этим «маршем» курсантов снимали с занятий на несколько дней, а то и недель. Они всё драили, красили, ремонтировали. Затем была «картина Репина «Приплыли». Приезжал какой–нибудь древний, давно желавший покоя генерал, а вместе с ним колонна поваров, массажисток, адъютантов и прочих нахлебников. Надо ублажать.

Поэтому всё то, что касалось «отцов–командиров», подвергалось критике постоянно, но, всё что касалось тыла — молчок.

Постигая науку командования тылом, Сергей часто ловил себя на мысли, что на весах Бога их замкомвзвода из числа курсантов, заслуживший в армии звание старшины, Вася Церуш значительно выше их комвзвода, старшего лейтенанта.

Вася прошёл и «Крым и Рым». Без Васи к третьему курсу взвод уже был бы неуправляем. А о взводнике открыто говорили: «Король говна, мочи и кала — его фамилия …» и совершенно его не уважали.

Оказалось, что глаженых сапог и бравого внешнего вида не достаточно для авторитета. Для авторитета необходимо иметь некоторые убеждения и что–то уметь делать самому, а не твердить, делайте, как я говорю. Вася не имел бравого вида. Он имел вид ровно такой, чтобы к нему не приставали на строевых смотрах. Вася являл собой пример мудрости. Все курсанты нутром чуяли, что если они пойдут в бой со своим взводным офицером, то «как один умрут», а он спрячется за них, а если с Васей, то уцелеют все. Знанием всей военной премудрости взвод Сергея был всецело обязан Васе Церушу.

Здесь, наверное, уместно заметить, что любые воспоминания штука «опасная», как палка о двух концах. Кого–то можно незаслуженно обидеть, а кого–то незаслуженно похвалить.

Среди офицеров много умных негодяев, которые, желая избавится от «строптивого» личного состава, готовы его просто погубить в бою или куда нибудь «сбагрить», полагая, что пополнение будет лучше и сговорчивее. Хорошо если такой негодяй сам храбр, тогда возможны варианты и даже взаимопонимание, а если трус?

Много и весьма жалких офицеров, не способных к наведению порядка. Это корень «дедовщины» и огромные пробелы в образовании, которое дают военные училища. Но это всё те «зазоры», которые ведут к поражениям в боях, к огромным потерям, а в итоге к придуманной негодяями поговорке: «Победителей не судят». Это сказано не о всей армии, а только о тех, кого другим негодяям надо оправдать.

Что касается армии, то хорош тот офицер, которого солдаты не запомнили, так как он со всеми был ровен и справедлив. Именно такие офицеры и могут говорить: «Честь имею», так как смотрят на мир абсолютно не предвзято, соизмеряя свою предвзятость с возможной гибелью солдат. Это довольно сложно для понимания, но именно это определяет «породу» офицера. Всей ротой или курсом Сергея командовал именно такой офицер — капитан В. А. Парамонов. Едва ли был хоть один курсант, который несправедливо был бы наказан им, но также едва ли есть хоть один офицер–выпускник, хорошо запомнивший его. А это высший пилотаж военного управления. Он задавал рамки курсантского бытия и наказывал тех, кто за них выходил. Это справедливо. Таким же был и Вася Церуш, но он тоже был курсантом, поэтому его запомнили все.