Игорь Буторин - Афоня или путешествие тверского купца Никитина к Древу желаний

Обходил, потому что знал, что даже если местные жители и не обратят внимания на нищеброда, то дети не пропустят такого развлечение, как покидать камни в калику. Соревнуясь с товарищами пацаны, будут стараться ударить его палкой, метясь исключительно по голове. Жестоки дети во всем мире, потому что не ведают они, что творят, не знают меру боли, которую причинят другим.

Старик стал забирать прочь от побережья, углубляясь в горы, чтобы обойти селение стороной. Тяжело идти по склонам, но ничего уж не поделаешь, это лучше, чем побои и издевательства малолетних тиранов. Но старик их не ненавидел. За годы своих странствий он хорошо усвоил буддийскую истину — если ненавидишь, значит проиграл. А ему проигрывать нельзя и сдаваться тоже нельзя. Народ, из которого он происходил, никогда не сдавался и он не сдастся.

Странник шел к ведомой только ему цели, и пока он к ней стремится, значит, не в проигрыше, значит, еще жив и морально, и физически. Хотя физически он был истощен неимоверно. Вперед вел только дух.

На берегу горной речушки стояла избушка. Судя по виду, здесь кто-то жил в стороне от суеты прибрежной деревни. Двор был ухожен, около крыльца подметено, а в тени платана виднелась гирлянда из вялящейся речной рыбы.

— Чё надоть, нах? — проскрипел голос откуда-то из дома.

— Попить дашь? — ответил странник.

— Вон река рядом, пей сколько хошь, — проскрипело в ответ.

— Что же я, как олень буду с колен пить?

— Там на берегу ведро есть, — на крыльцо на маленькой тележке выкатился сморщенный, как обгорелая головешка, старичок.

— И на том спасибо, — путник поковылял к речке.

Пока странник пил у реки до его слуха долетел свист. Кто-то мастерски насвистывал «Танец с саблями» из «Бахчисарайского фонтана». Напившись, путник поднялся к хижине старика.

— Ловко это у тебя получается, — попробовал завязать разговор с хозяином. — Я знавал одного такого маэстро по части художественного свиста. Соловьем его звали.

— И куда он потом делся? — прищурился старичок.

— На Кавказ шел, а дошел ли, мне неизвестно, — обрадовался беседе странник.

— Как, говоришь, его звали?

— Соловей-разбойник. Только вот в мою пору он уже не разбойничал, а шел на покой в горы Кавказские к амазонкам… говорил, что они его знают и обещали выправить пенсион, — разъяснил хозяину пришелец.

— Так это я и есть, — старичок смахнул слезинку с близоруких глаз. — А, вот тебя я что-то не признаю.

— Быть может, помнишь, встречал ты в низовьях Волги-реки путешественников?

— Это того, что с медведем умным и с коником мытарился?

— Ага. Так это я и есть. Афоней меня зовут, Никитина купца тверского сын старшой, я.

— Ну, и что? Привез ты мне книжку индийскую Камасутру?

— Помнишь… — сказал растрогано Афоня. — Нет, книгу не привез. Она у них на камне написана, с целый храм размером брошюра получается. Такую за день не усмотреть, уж, не говоря о конспектировании. А тебе она до сих пор нужна?

— Да, нет. Это я просто так, вспомнил, — хихикнул старичок. — Заходи Афоня в дом.

Долго сидели старые знакомцы. Уж рассвет начал красить горы, а они все разговаривали и разговаривали.

— И куда нынче ты свой путь держишь? — Спросил Соловей.

— До Твери иду. На Родину пора, — устало сказал Афоня. — Да, вот боюсь, не хватит мне времени, чувствую, смерть за мной плетется и скоро догонит. Эх, мне бы еще немного сил, чтобы на братца своего глянуть, да на Тверь родную, а там и помирать можно. И гештальт, кстати, исполненным будет.

Бывший разбойник призадумался, видно что-то соображая. — А оставайся со мной. Вдвоем всяко веселей. И, кстати, здешние места смерть стороной обходит, на Кавказе люди долго живут. Хотя бы на меня посмотри…

— Не могу я, Соловушка, остаться. Братик у меня в Твери остался калечный. Как-то он там… без меня и заботы?

— Ладно, есть у меня для тебя совет-помощь. Дорогу я тебе укажу, через горы. Там живет моя старая знакомица Изергиль. Она тебе может помочь, смерть отогнать живой водой. Все ее бабой Ягой кличут, но это так, из-за невежества. Никому не верь, если будут рассказывать про то, что ее охраняют очокочи, это такие местные злые духи. Не верь и тому, что в доме ее живет драконообразная птица паскунджи…

— Ну, с рептилоидами у меня опыт общения есть.

— Да, сказки это все, — махнул рукой старичок. — Изергиль-Яга — в молодости своей всегда бабой противной была, а сейчас в старости так вообще карга каргой. Но я тебе записочку дам, а мне она не откажет.