Игорь Буторин - Афоня или путешествие тверского купца Никитина к Древу желаний

Так было и на этот раз. Купцы с неизменными подарками явились пред светлые очи Джабраила. Тот великодушно принял все подношения и прослушал политинформацию о последних европейских событиях. После этого, вальяжно развалясь, и ковыряя в носу, резюмировал:

— Да, беспокоят меня разрозненные германские феодалы… Доиграются эти милитаристы, надерет им кто-нить задницу. Зато хранцузы порадовали. Особливо потомки Гуго Капета, правильно свою политику строят. Но ведь, подлецы, загубят своими интригами древний род. Точно сядут на престол Валуа, вот попомните мои слова. А те уже и устроят сучью свадьбу и Варфоломеевскую ночь и революцию, да такую, что тамплиерам и не снилась.

Афоня с Зигмундом были здесь же, и немало удивился осведомленностью дербентского эмира в европейских делах. Медведь даже заметил, что эти европейцы всегда были и будут вшивыми интеллигентами, а потому, как географическая область, состарятся рано. Афоня же увлеченный рассказами купцов, резко осадил косолапого: «Ты мне еще о пассионарности этносов начни вещать!» После этой эскапады медведь обиделся и больше не умничал.

— Купцы, — обратился Джабраил к торговцам. — У меня к вам просьба имеется. Вы один фиг транзитом через Персию идете, прихватите с собой моего мальца с мишкой. Уж очень ему в Индию нахрена-то надоть.

— Оно мальца взять нетрудно, — призадумались караванщики. — Токмо вот с медведем как быть? Наши корабли пустынь, сиречь — верблюды, духа медвежьего не переносят и пугаются. Могут даже в панику впасть, али того хуже в ступор. Товар то хоть и не скоропортящий везем, но все одно, не охота из графика выбиваться. Суетно это будет.

— Не извольте беспокоиться, господа, — бросился на защиту корефана Афоня. — Он у меня смирный, чистоплотный и интеллигентный медведь. Плюс, скотина эта, не лишена философического отношения к жизни и отягощена разнообразными знаниями. Потому способен всякое нудное путешествие превратить в приятную беседу или познавательное времяпрепровождение… Так что не извольте беспокоиться ни за дух его звериный, ни за прочие предрассудки и стереотипы. Все у нас с вами будет абгемахт!

Такому неожиданному финалу афониной адвокатской тирады немало удивились не только купцы и Джабраил, но и сам Афоня, а Зигмунд прочувствованно полез обниматься с другом, чтобы тот не заметил скупой медвежьей слезы, предательски скопившейся на кончике носа.

На том и порешили. Да и купцы тоже оказались не полными идиотами, чтобы отказывать в просьбе влиятельному эмиру. А с другой стороны дикий русский медведь своим свирепым видом мог пригодиться в случае разбойного нападения в путешествии.

Когда же наши путешественники стали собираться в путь, то, вдруг, обнаружилось, что их жеребца Квазимоды в эмирской конюшне нет. На вопрос: «Куда пропал коник?», Джабраил ничего не смог ответить и сразу же стал учинять дознание. Дознание длилось долго и сопровождалось битьем посуды, мордобоем, пинками визирю и всем дворцовым слугам и внеплановым посещением гарема.

Последнее событие устроенное разгневанным эмиром несколько затянулось. С женской половины дворца слышались стоны и крики наложниц. Святая простота — Афоня, подумал, что ни в чем не повинным женщинам эмирского гнева досталось незаслуженно больше чем конюхам. Более догадливый Зигмунд не стал просвещать Афоню, почему из гарема несутся женские крики и стоны и что они никак не связаны с наказанием баб за чужое воровство.

Когда же Джабраил без чалмы и весь в помаде, подтягивая шальвары, куда он зачем-то заправил свой халат покинул женскую половину, то тверской купец подумал, уж не убил ли кого во время своего дознания разъяренный дербентский эмир.

— Ну что за люди? — устало, посетовал Джабраил. — В моем дворце прижились одни воры и деклассированные элементы. Евнухи играют в карты на раздевание, наложницы — лесбиянки, визирь — казнокрад, слуги плюют в мою еду и травят моих черепах, а дети вообще — дебилы! Ну, как тут жить! Каторга, а не родовое гнездо! Вот, уедешь ты, Афоня, половину подданных казню на хрен, а вторую половину засеку насмерть. А третью половину сгною в каземате. И ничего мне за это не будет.

— Извините, — не удержался Зигмунд. — А сколько в Дербенте бывает половин?

— Зиг-ага, пошел в жопу! — огрызнулся Джабраил. — Афоня, извини друг, что Квазика твоего не уберег. Украли, видно его какие-то сволочи! Есть у меня подозрения, что это дело рук Базая и Дурая. Поезжай спокойно в свою Индию, а я их изловлю, свершу над этими разбойниками самосуд страшный и беспощадный. А, когда ты возвертаться станешь, то увидишь на дербентскими воротами головы этих двух наглых воров и тогда же своего Квазимоду заберешь. Ну, а в качестве моральной компенсации я тебе дам для твоего друга Добрыни бурдюк самого лучшего коньяка. Одним словом, извини друг, больше такого никогда не повторится.