Ирина Грекова - Маленький Гарусов

— Наукой.

— А не женаты, простите за вопрос?

— Женат.

— Такой молодой, и уже женаты.

Тем временем Марина Борисовна искала сумочку.

— Где же моя сумочка? Такая красная, с расстегнутым верхом? Толя, вы не видели, куда я ее заложила? Я ведь вошла с сумкой?

— Не видал, Марина Борисовна.

— Подумайте, какая неприятность!.. Там все мои деньги, паспорт, профсоюзный билет... Если еще в институте оставила — полбеды. А если в троллейбусе? Или в магазине?

Сумочки нигде не было видно. Поискав немного, Марина Борисовна махнула рукой и развеселилась:

— Сама найдется. Надо только ее обмануть, сделать вид, что не ищешь, тогда найдется. А не найдется — что делать. Не в первый раз. Надо платить за свою рассеянность.

Анна Григорьевна кашлянула.

— Постойте, Анна Григорьевна, я сейчас. Сумочка потеряна, но вы не унывайте. Помнится, на прошлой неделе в шкафу у меня что-то копошилось. Дайте взглянуть.

Марина Борисовна открыла дверцу бельевого шкафа, и оттуда к ее ногам мгновенно вывалился целый клуб тряпья: чулки, скатерти, полотенца. Она смутилась и стала запихивать клуб обратно. Он запихнулся, но вместо него с готовностью вывалился другой. В сердцевине этого второго клуба мелькнуло нечто зеленое.

— Деньги! — с торжеством возопила Марина Борисовна. — Я же вам говорила!

Она подняла с пола несколько трехрублевок.

— Какое счастье! А я и не знала, что у меня столько денег! Как приятно: потерять и снова найти. Нате три рубля, Анна Григорьевна, только больше уж не просите, не дам.

— Небось, дашь! — подмигнула соседка, поцеловала трехрублевку, махнула ею в воздухе и с каким-то немыслимым пируэтом исчезла.

— Несчастная женщина, — сказала Марина Борисовна дрогнувшим голосом. Очень хороший человек, вот только пьянчужка. Как выпьет — сразу ругаться. Раньше я этого совсем не выносила, а теперь привыкла. Лексикон как лексикон. У нее даже бывают интересные словообразования. А вы заметили, какая она хорошенькая?

Гарусов молчал. Он этого не заметил.

— Нет, безусловно хорошенькая, только ей надо зубы вставить. Очень несчастная. Ей категорически надо замуж. Понимаете? У нее был муж, по-видимому, неплохой человек, но, знаете, как это бывает, — ушел к другой. Ребенок был и тоже умер. Ничего не осталось, совсем одна. Что делать? Книг не читает, работа скучная, диспетчер гаража, остается одно: женская жизнь, а ее-то и нет. Роятся в окрестности разные мужские экземпляры, но ничего серьезного. Один был — я просто радовалась, вполне порядочный, по профессии шахматный тренер или что-то в этом роде. Очень ее любил, но ничего не вышло. Оказался женат прочно и трусливо. Дал ей на пальто и скрылся. Она очень горевала. Теперь уже ничего. Спасибо, говорит, хоть пальто осталось. Теперь на горизонте засветился новый... Опять ничего обнадеживающего... Постойте, Толя, нет ли у вас холостого товарища?

— Кажется, нет. Все женатые. Впрочем, есть один холостяк. Вы его знаете — Федор Жбанов.

— Жбанов? — Марина Борисовна задумчиво наклонила голову. — Нет, не подойдет. Ведь он, кажется, тоже... Впрочем, может быть, это идея. Общность, а не противоположность интересов. Я еще подумаю. А теперь, Толя, пейте чай, у вас, наверно, внутри все пересохло...

Чай у Марины Борисовны был румяный, крепко заваренный, очень душистый, а на столе всего наставлено столько, как будто она ждала по крайней мере десять человек. Марина Борисовна сидела напротив, подпершись кулачком. Тонкие полуседые волосы легко свисали по ту и другую сторону пробора.

— Кушайте, Толя, пожалуйста. Возьмите еще пирога. Люблю, когда едят.

Гарусов ел.

Дверь скрипнула, приоткрылась, и в комнату вошел тощий серый кот с пылающими янтарными глазами. Он издал некий воинственный звук, всплеснул хвостом и стал точить когти о кресло. Немедленно вслед за ним вошел еще один кот, черный и толстый, на полусогнутых лапах. У этого глаза были зеленые. Коты стали друг против друга, выгнули спины, подняли шерсть и неистово заорали. Серый орал заливистым тенором, а черный — квашеным басом.

— Васька, Водемон, — сказала Марина Борисовна нежным голосом, — опять вы за старое! Надо вести себя прилично.

Коты не обратили на нее никакого внимания. Серый испустил душераздирающую руладу, зашипел и плюнул в черного. Черный в ответ ударил его вытянутой, как палка, передней лапой.

— Ах, как вы мне надоели, — сказала Марина Борисовна. — Ну, неужели нельзя между собой поладить?

Черный кот забормотал низким утробным клекотом.