Том Вулф - Электропрохладительный кислотный тест

Наркотики!

И несмотря на утверждения некоторых безмозглых сторонников этих химикатов о том, что, как известно, наш герой не отказывал себе в наркотиках и до того, как добился успеха на литературном поприще, следует подчеркнуть, что задолго до появления в его жизни так называемой психеделии существовали свидетельства его высокого литературного мастерства, однако не было никаких свидетельств тех безумных мыслей, которые мы обнаруживаем впоследствии!" После чего он добавил:

"(О, ветер шумит как давно... как давно... стропила гудят и стены имеют глаза ...а дверь к этой птичке в молоде-е-е-еющем небе как давно я там не был... О, хихикают волны как давно как давно над прошлым убитым когда дурное изгнали и все двери к птичкам пропали тогда - как давно.)"

Я задумал поехать в Мексику, попытаться его разыскать и подготовить материал о Молодом Прозаике, а в жизни - Беглеце. Я принялся повсюду расспрашивать о том, где именно в Мексике его можно найти. Каждый ушлый знаток в Нью-Йорке имел на этот счет верные сведения. По-видимому, в то лето не знать этого было попросту неприлично. Он в Пуэрто-Балларте. Он в Айихике. Он в Оахаке. Он в Сан-Мигель-де-Альенде. Он в Парагвае. Он только что отплыл на пароходе из Мексики в Канаду. И каждый знал наверняка.

Я еще занимался своими расспросами, когда Кизи в октябре тайно вернулся в Штаты и на Бэйшорском шоссе, южнее Сан-Франциско, его накрыло ФБР. Один из агентов пустился за ним в погоню и на насыпи схватил: Кизи оказался в тюрьме. Я немедленно отправился в окружную тюрьму Сан-Матео в Редвуд-сити, и обстановка в тамошней приемной напомнила мне служебный вход театра "Музыкальная шкатулка". Там царило радостное оживление. Среди ожидавших был молодой психолог Джим Фейдиман - как оказалось, племянник Клифтона Фейдимана. Джим со своей женой Дороти увлеченно запихивали три монеты для гадания по "И-цзину" в корешок некоего необыкновенно пухлого тома по восточному мистицизму, а меня они попросили передать Кизи, что монеты в книге. Была там и невысокая круглолицая брюнетка по имени Мерилин, которая сообщила мне, что подростком постоянно сшивалась с рок-н-ролльной группой "Полевые Цветы", а теперь большей частью живёт с Бобби Петерсеном. Музыкантом Бобби Петерсен не был. Насколько я понял, он был святым. Он сидел в тюрьме в Санта-Крус и пытался защищаться от обвинения в хранении марихуаны, пользуясь тем предлогом, что для него курение марихуаны является религиозным таинством. Я так толком и не разобрался, зачем она сидела в приемной тюрьмы Сан-Матео, разве что дело было в том, что приемная эта, как я уже сказал, напоминала служебный вход театра с Кизи в качестве ведущего актера, а он еще не появился.

Возникла небольшая неувязка с надзирателями - они сомневались, пускать ли меня к нему на свидание. Да и какая польза была копам от того, что они меня впустят? Репортер из Нью-Йорка означал лишь дополнительное прославление и без того прославленного битника. Такое навязали Кизи амплуа. Он был прославленным битников, обвинявшимся в двух преступлениях, связанных с наркотиками, и ни к чему делать из него героя. Должен сказать, что копы в Калифорнии весьма приятные. Все они молодо выглядят, высокие, аккуратно подстриженные, белокурые и голубоглазые - короче, словно только что сошли с рекламы сигарет. Тюрьмы их совсем не похожи на тюрьмы - по крайней мере те места, что доступны взорам публики. Там сплошь светлое дерево, лампы дневного света и рыжевато-коричневый металл, из какого делают шкафы для хранения документов - ни дать ни взять кабинет в новом здании почтовой конторы, где принимают на государственную службу. Все копы говорят на вкрадчивом калифорнийском, все чистенькие и правильные, как кубики льда. Все строго по инструкции. Короче, дождавшись, когда начнутся часы посещения, они в конце концов впустили меня на свидание с Кизи. Мне дали десять минут. Я помахал на прощанье рукой Мерилин, Фейдиманам и их развеселому окружению и в сопровождении полицейских поднялся в лифте на третий этаж.

Лифт открылся, и я сразу же очутился в небольшой комнате свиданий. Она оказалась довольно странной. Передо мной был ряд из четырех или пяти изолированных кабинок, напоминающих те, что использовались в старых телевикторинах, в каждой было окошко из зеркального стекла, а по ту сторону каждого окошка находился заключенный в синей арестантской робе. Их выстроили в линию, словно кегли. Возле каждого окошка была полочка с телефоном. Именно с его помощью и следовало разговаривать. Парочка посетителей уже ссутулилась над своими аппаратами. И тут я увидел Кизи.