Алексей Серов - Обеднённый уран. Рассказы и повесть

Трамвая всё не было. Он покружил вокруг остановки, дал длинный кросс вдоль линии. Дышал, как хороший насос, пар валил, даже очки слегка запотели. Протёр их на ходу. Наконец дождался, влез в толпу одетых людей, смотревших на него с ужасом и почти отвращением. Очки снова запотели, он снял их и протёр. Не теряя ни минуты, достал из рюкзака учебник. Какое-то время здесь можно продержаться без движения.

Десять минут на техническое чтение. Потом десять минут на свежую «Роман-газету». Ровно столько, чтобы доехать до работы. Краем глаза он подметил, с каким гадливым выражением стоящий рядом парень поглядывает на его седовласую грудь и морщинистую кожу. Не нравится — не смотри. И действительно, не выдержал парень, отвернулся. Да, так всегда и бывает.

А у нас свобода, каждый может ходить в чём угодно.

Добежал до проходной, измерил пульс. Отлично.

На работе всё было как всегда, те же подначки дураков-коллег из мужской половины, фальшивые восторги женщин. Как же — не курит, не пьёт, здоров как бык, и всё такое. Он прикидывал, которую из них можно взять, когда жена освободит его наконец. Получалось — никого. Все глупы, неразвиты, грубы, жутко красятся. Почти у всех лишний вес. Нет, надо приискивать где-то ещё. Здесь — только время терять.

Чертил что-то до конца дня, совсем не думая о работе. Прислушивался к своим внутренним ощущениям, всё ли в порядке, нет ли где пробоин, незаделанных дыр. Зуб что-то стал побаливать, один из последних. Видимо, придётся всерьёз подумать о протезе. У него был такой принцип: ничего не запускать. Если выпал зуб, иди вставлять новый. Если заболел желудок — иди лечить, но лучше вообще не доводить до болезни, питаться правильно. Зубы-то у него почти все уж были вставные. Да так и легче — не болят, меньше проблем.

Остальное вроде всё было в порядке. Организм работал как часы. Дефекация произошла в обычное время, легко и быстро.

Он успел просмотреть несколько рекламных газет с объявлениями похоронных контор, позвонил кое-куда, нашел самую дешёвую, поторговался. Да, на всё нужны деньги. Что ж, на работе помогут, потом положены какие-то гроши из собеса. в общем, хватит. Без особых проблем. Надо, чтобы тело сразу забрали.

Рабочий день закончился. Градусник за окном показывал минус три. Домой он побежит, это куда приятнее, чем толкаться среди усталых и нервных людей, почти каждый из которых готов по малейшему поводу в драку. Драк он боялся хуже всего на свете, драк и вообще нелепых случайностей, которые могут стоить здоровья и даже жизни. Это было, наверное, единственное, чего он не мог контролировать — и боялся постоянно. Вечером из дому не выходил, предпочитая для всех своих занятий раннее утро, когда хулиганы спят, ложился рано. Да так оно и лучше — здоровее, в полном соответствии с биоритмами.

Час лёгкого бега, и вот он уже в своем микрорайоне. Последнее усилие, финальный аккорд — без остановки взлетает по лестнице на шестой этаж и долго ходит по длинному коридору, успокаивая дыхание, восстанавливая нормальный сердечный ритм. Рука на запястье, подсчёт ударов. Нет, ещё немного подождать. Так, вот теперь всё в порядке.

Дверь не заперта. Странно. Он ведь запирал, точно помнит.

Анна куда-то ходила? Неужели смогла встать? Вряд ли.

Но точно, вот она, лежит на пороге комнаты грузной тушей, вся отёкшая, слоноподобная. Упала. Неужели — всё?.. Нет, дышит. Дышит, хотя и еле-еле. Без сознания. Редкие волосы прилипли к щекам, нос торчит какой-то безобразной пористой блямбой, глаз почти не видно.

Перевернул, дотащил до кровати, кое-как поднял, перевалил через край. Тут она застонала, так громко и мучительно, что ему на мгновение стало остро жаль её, хотя сама она была виновата: за здоровьем не следила. Да и наследственность — ничего не поделаешь.

Открыла глаза, долго не узнавала, потом заплакала.

— Вот. Юрик. ухожу. один остаёшься. дурачок ты мой. как без меня будешь?..

— Зачем ты вставала, — сказал он терпеливо, — лежать надо было. В твоём состоянии нельзя вставать. А ты встала.

— В окно. последний раз посмотреть.

— Ну и глупо. Сейчас я «скорую» вызову.

— Не надо. Ухожу. Дай спокойно уйти.

— Как хочешь.

— Сядь.

И он послушно и терпеливо уселся на пол возле кровати прямо в своих пропотевших спортивных трусах и майке, с рюкзачком на спине, и его согнутые мускулистые ноги нелепым детским домиком торчали кверху. Он держал жену за руку, гладил, а она, нащупав его лысую голову, просто положила сверху ладонь и так держала. Он хотел было уклониться, но она не отпустила. Пришлось сидеть, терпеть.