Анатолий Афанасьев - Последний воин. Книга надежды

— Какая-то ты недобрая, Варюха. Раньше я в тебе этого не замечал. Всякое было, но злости в тебе не было… Да ты бы, если Катю увидела, сразу бы всё поняла. А ещё тут и Ванечка. Нет, нам с тобой затеваться грех. Ступай себе с миром, Варя, не тревожь себя понапрасну.

Своим лукавым бормотанием довёл он всё же Вареньку до белого каления. Сначала она плеснула в него водой из стакана, но не попала: увёртлив был Павел Данилович, хотя и не молод. Тогда бедняжка потянулась к нему царапаться. Пальцы растопырила, губы раздула, вся как-то распушилась — так они и схватились на виду у всех. Варенька норовила до его глаз добраться, шипя: «Ну, погоди у меня! Запомнишь, как над невинной девушкой куражиться», а Павел Данилович, защищаясь, схватил её за плечи, собрал всю в комок, и было на душе у него празднично и тихо.

Наконец Варя угомонилась, сели опять за стол, а подошедшего на шум официанта Павел Данилович попросил не волноваться — это у них аэробика. Официант не волновался, но предупредил, что у них «ничего такого не положено».

— Раз не положено, то и не возьмём, — уверил его Кирша, а Варенька добавила смиренно:

— Ступай, милый друг, принеси, пожалуйста, кофе и ещё два мороженых.

— Ты думаешь, я тебя насквозь не вижу? — спросила она у Пашуты.

— Ну и что? Изменить всё равно ничего нельзя. Чего ж ты меня раньше не любила, когда я к тебе тянулся и жилы надрывал?

— Молодая была, Паша. Искала орла, а какой он — не ведала. Тошно мне, Паша. Очень тебя прошу, пожалей меня. Прости и пожалей. Я тебя слушаться буду. Я тебе готовить буду. Давай вместе жить. Я тебе другого Ванечку рожу. И Танечку, и Манечку. Помнишь, ты хотел? Твоего сыночка к себе заберём. Ну соглашайся, Паша! Иначе оба погибнем. Разве не понимаешь?

— Зачем погибать — живи, пока живётся.

— Ты, может, разлюбил меня, Паша?

— Да нет вроде. Я тебе, правда, в любви никогда не клялся, но чего скрывать: точит вот здесь в груди. Но уже не больно. Скоро вовсе потухнет. Насчёт тебя я вообще не беспокоюсь. Честно говоря, я твои слова всерьёз не принимаю. Женщины о любви поговорить любят, но что это такое на самом деле, никто из вас не знает. А это, Варя, как смерть. Сначала душа вопит от ужаса, потом тело вянет. И уже ты не тот, каким на свет родился, а бледная копия. Корни подрублены и гниют, а что веточки наружу торчат — так это одна видимость. Какой бы ни был крепости человек, любовь его рушит в два счёта. Она даже подлее смерти, потому что приходит всегда с обманным, приятным лицом. Вот так-то, Варюха.

Она гладила его руку и не замечала, как по щекам у неё текли слёзы. Возможно, прав Павел Данилович, многого она не понимает, но сейчас Варя уже не сомневалась, что без этого седого человека жить не хочет. Он слеп. Он о ней судит по той, которую помнит. А она другая. Она в Суриковское училище поступила. Она замуж пошла без любви и страдала, но мужу ни разу не изменила. Она мать похоронила в прошлом году. Когда он всё это узнает, поверит ей.

— Зачем рассуждать про любовь, Паша? И зачем меня пугать? Любовь хуже смерти? А как же все, кто семьи создаёт, — они разве не любят? Многие ведь живут припеваючи.

— Живут припеваючи? Где ты видела? Тот, кто любит, обязательно погибает. Мы с тобой чудом уцелели. От души тебя с этим поздравляю, Варюха!

Улыбка у него вышла кривая.

— Паша, ну откуда ты берёшь всю эту чепуху? Ты не болен?

Пашута провёл рукой по лбу. Всё сильнее тянуло его домой. Но и от Вареньки не оторвёшься. Вот он и влип, вот и амба. После долгой паузы спросил:

— Скажи, Варенька, ты нигде не читала такую древнюю историю про одного парня, как он жену из плена спасал? Я тебе напомню подробности. Его в горах заманили в ловушку, но он всех перехитрил. А потом хан его обманул. Ему жену вернули мёртвую. Не помнишь такую сказку? Никогда не читала?

— Ты о чём, Паша? Что-то такое вроде припоминаю.

— Поехали домой, Варенька.

Пашута расплатился с официантом, потащил Варю к выходу. Бормотал невразумительно:

— Пойдём, пойдём, пора… Я вспомнил. Меня там люди ждут. Извини, проводить не смогу.

— Можно я тебя сама провожу?

— Да ты что! — он так энергично запротестовал, будто она предложила ограбить прохожего. — Прошу тебя, Варя! Говорю же — вспомнил. Вон такси едет. Эй, стой, стой!..

Суетился, бегал, точно черти за него взялись. Варенька не слишком огорчилась. О да, её избранник похож теперь на всех мужчин, которым вечно невтерпёж, а почему — спроси у них, не ответят. Они всё делают — любят ли, ненавидят ли — так торопливо, словно воруют. Но Павел Данилович скоро станет таким, как прежде. Она его приголубит, утешит, он крылышки и расправит. Она выкрасит ему волосы в чёрный цвет. Ты ещё не ведаешь, Пашенька, сколько волшебства в женских руках. Научился складно о любви болтать, потому что по ней истосковался, голубчик милый.