Анатолий Афанасьев - Последний воин. Книга надежды

За эти дни тысячник Урда тоже испытал некоторые сомнения, коими не хотел ни с кем делиться, он не завидовал хану. С Амином у него были давние счёты, он уже не надеялся свести их при жизни, но теперь, возможно, сама судьба оплатит за его обиды. Амин великий воин, это так, но когда в человеческие дела вмешивается небо, только дурак возьмётся предсказывать исход. С гримасой отвращения Урда пересчитал на пальцах, какой урон нанёс войску дерзкий россич, и в груди у него возникло тёплое облако. Конечно, его собственная воинская гордость была задета, и он сам не прочь был поставить ногу на грудь поверженного злодея, но не мог препятствовать желаниям хана.

Пока ещё чужеземец не был пленником в прямом смысле слова. И это хорошо. Не униженное пыткой достоинство заставит его в решающую минуту показать всё, что дала ему природа для главного мужского дела.

С вечера у двух входов в ущелье хазары разожгли столь обильные костры, будто там прятался не одинокий, приговорённый к смерти человек, а стая драконов.

Хан Амин прибыл на другой день, близко к полудню, во главе пышной кавалькады приближённых. Урда, поскакавший навстречу с конвоем, дабы отдать высокому гостю положенные почести, оглядывал всю эту шушеру, окружавшую хана, с высокомерием истинного степняка, напитавшегося силой из сосков полудикой кобылы и взрастившего дух с острия копья.

— Давно не было у нас весёлой охоты, — по-братски обратился к нему Амин. — Ты не находишь, Урда, что после последнего похода твои воииы отрастили слишком большие животы? Непозволительно долго вы загоняли этого болотного зайца. Где он?

Урда ответил, но Амин остался недоволен.

— Ты должен был подвести его к нам на аркане, а он сидит в клетке, откуда его ещё надо вытаскивать за уши… Придётся тебе самому сходить за ним, но сперва… — Он с жёсткой усмешкой поведал, какую замыслил потеху.

Урда нахмурился, рухнули его тайные надежды. Хан не намерен рисковать. Это будет натуральная казнь, но длительная и изощрённая. Десять быстроногих воинов примут в ней участие, а хан лишь избавит россича от мучений. На что он надеялся? Где это слыхано, чтобы всевластный хан скрестил копьё с безродным пришельцем? Видно, желание видеть владыку униженным помутило рассудок Урды.

— Ты всё понял, доблестный Урда? — с издёвкой спросил хан, знаком приглашая свиту удостовериться, как ему трудно объясняться с безмозглым воякой. Свита ответила сдержанным смешком, и Урда, скосив глаза, попытался запомнить, кто веселится больше других.

— Я понял тебя, хан. Ты умеешь придать особый блеск самому простому развлечению.

— Теперь ступай и выволоки зайца из его норы.

Урда скакал ко входу в ущелье, не глядя по сторонам. Ярость застилала его взор, обыкновенно впитывающий в себя каждую подробность пространства. Хан сумел дважды уязвить его гордость, выставив на посмешище перед свитой и дав поручение, годное лишь для слуг или палача. Урда не сомневался, что хан проделал это обдуманно, вынуждая к неповиновению или дерзкому ответу, чтобы расправиться с ним. Хан затаил злобу со времени северного похода, а ведь тогда удача сопутствовала всем их начинаниям. Но Урда знал, чем провинился перед ханом. Только тем, что был справедлив при разделе добычи и не раболепствовал, подобно другим военачальникам. После похода Амин отдалил его от себя, но неусыпно следил за ним с помощью многочисленных шпионов. Когда Урда получил приказ заняться поимкой какого-то шального чужеземца, якобы нарушающего покой в степи, он сразу почуял недоброе. Теперь предчувствия его вполне оправдались. Хан прибыл сюда не только позабавиться, он ищет ссоры. Опьянённый властью, он упустил из виду, как любят простые воины своего Урду, и, надо надеяться, многие решатся разделить его участь, какой бы ужасной она ни была. Что ж, подумал Урда, даже если ему суждено погибнуть, он преподаст хану урок, который тот не забудет вовек.

Приблизясь к ущелью, Урда замедлил бег коня и оглянулся. За ним следовало несколько воинов — самых любопытных и жадных до драки.

— Прочь! — крикнул Урда. — Все назад. Я пойду один.

Воины подчинились безропотно, хотя на обветренных лицах отразилось недоумение.

Он медленно двинулся узенькой тропой, ведя лошадь на поводу. Урда ничего не боялся. По повадкам пришельца он разгадал его натуру. Россич суров, но не безрассуден. Он не нападёт без предупреждения, а сначала постарается узнать, чего хочет Урда, Он ведь понимает, что угодил в ловушку, из которой нет выхода, и потому не упустит любую возможность спасения. Но если россич дал овладеть собой слепой жажде крови, тогда Урда с каждым шагом приближается к смерти. Она ждёт его за любой скалой, и вряд ли он успеет обнажить ей навстречу свой верный меч. Урда усмехнулся и ослабил тесьму на шее, чтобы враг убедился: грудь его открыта для удара, он не собирается хитрить.