Самим Али - Проданная замуж

— Привет, я Осгар. Можно помыть руки? — спросил он.

Он приятно улыбался нам и говорил так вежливо и спокойно, что я опешила: в этом доме никто так не разговаривал.

— Конечно, — ответила я.

Манеры гостя приятно отличались от того, с чем нам приходилось сталкиваться по возвращении домой. Я передала ему полотенце, и он снова улыбнулся.

В эту минуту вошел Манц и сказал:

— Ты тут закончил? Пойдем, я покажу тебе дом.

Когда они ушли, мы с Меной переглянулись и прикрыли рты руками, чтобы заглушить смех.

— Боже мой! Он совсем не выглядит, как хаджи, — сказала я, краснея. — Он выглядит мило.

Мена тихонько вскрикнула.

— Ты ведь замужем, Сэм! — поддразнила она меня.

— Ах да! — Я позабыла об этом на самом деле! — Что ж, посмотреть-то можно!

И мы снова рассмеялись.

На следующее утро я проснулась первой. Разбудив Мену, я отправилась в кухню. Осгар, уже сидевший там, улыбнулся, когда я вошла. Мы вежливо сказали друг другу: «Доброе утро», — но я ни о чем не могла его спросить, потому что пришел Манц и сказал, что уже пора уходить. Я сделала всем гренок, и мы уехали.

Осгар отправился вместе с нами, а позднее поехал с Манцем на оптовую базу. Когда они вернулись, я вышла из магазина, чтобы помочь разгрузить фургон, но Осгар, вытаскивая ящики из машины, оглянулся, посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:

— Спасибо, мы справимся.

Я кивнула в знак благодарности и вернулась в магазин, а на душе у меня стало тепло. Обычно мало кто из родственников смотрел на меня, когда разговаривал со мной, и такой вежливости от них я ожидать не могла. А еще он все время улыбался, отчего я чувствовала себя по-другому — я не привыкла к такому обращению. Как здорово, когда Осгар рядом, он добрый и всегда готов помочь, но он скоро уедет и все вернется на круги своя..

Тем вечером я, заканчивая мыть посуду, сказала Азмиру, что пора ложиться спать. Он выскочил из комнаты, и я услышала, как он шепчет матери и Осгару:

— Тс-с, не говорите ей, что я здесь, я спрячусь.

Войдя вслед за сыном, я заметила, что он стоит за занавеской. Я громко сказала:

— Не приходил ли сюда Азмир? Ему пора спать.

Осгар решил подыграть и сказал мне, улыбаясь:

— Я нигде его не видел.

— Гм, интересно, куда же он подевался?

— Может, он в саду? — предположил Осгар, когда я тихонько шагнула к окну.

Я резко отдернула занавеску и страшным голосом произнесла:

— У-у!

Азмир вскрикнул и рассмеялся, а я взяла его на руки.

— Нет, еще не пора спать! — протестовал он.

В этот день он был радостным и даже счастливым.

На следующее утро Манц уехал по делам, и Осгар остался со мной в магазине. Он несколько минут перебирал товары возле кассы, а потом неуверенно начал:

— Вчера вечером твоя мать рассказала мне вашу историю.

— Что? — спросила я.

— Я был удивлен, узнав, что у тебя трехлетний сын. Ты выглядишь слишком юной. Поэтому я спросил у твоей матери, как такое могло случиться.

— И?

Я скрестила на груди руки, ожидая, что меня станут осуждать.

— Она сказала, что ты переспала с мужчиной в Пакистане, так что пришлось выдать тебя за него замуж.

Я почувствовала, как меня захлестывает ледяная волна гнева.

— Но я ей не верю, — поспешил добавить Осгар, заметив, как я изменилась в лице.

У меня на глаза навернулись слезы. Я не могла поверить, что мать солгала другу семьи. Следовало ожидать, что она все перевернет по-своему, но, тем не менее, горько было слышать такое от Осгара.

— Ну-ну, прости, — ласково сказал он. — Я не хотел тебя расстраивать.

— Все нормально. Пора бы мне уже привыкнуть ко лжи, — отозвалась я, вытирая глаза и сморкаясь. — Хочешь услышать правду?

Осгар кивнул.

— Мать обманом увезла меня в Пакистан, когда мне было тринадцать, и заставила выйти замуж за незнакомого мужчину.

Я все рассказала Осгару, отпустила на волю чувства, которые так долго держала под замком, — гнев, отчаяние, боль и одиночество, — и мне сразу же стало легче. Только сейчас я осознала, что мне все это время не с кем было поговорить о случившемся. Я не могла все рассказать Мене, потому что ей незачем было знать, что может ожидать ее в будущем.

— А теперь мне семнадцать, — продолжила я, — и у меня трехлетний сын, которого я люблю, но с которым не могу быть рядом, потому что обязана торчать в этом дурацком магазине, пока он сидит дома. Знаешь, вчера, когда я впервые пришла с работы, Азмир не был голодным и грязным. Совсем недавно я обнаружила, что его бьют, когда меня нет рядом. И теперь он писается в постель.