Бертольд Брехт - Дни коммуны

Де Плок. Вы же знаете, что мой служебный долг обязывает меня хранить тайну банка! Не могу поверить, что именно вы пожелаете нарушить такие общественные достижения, как тайна вкладов, адвокатская тайна, врачебная тайна. Сударь, разрешите напомнить вам, что и вы имеете дело с человеком чести. Что бы нас ни разделяло, будем работать совместно! Подумаем вместе над тем, как мы, не оскверняя кощунственно всех наших старых, бесконечно разнообразных, но ах, столь полезных установлений, сможем удовлетворить потребности этого великого и любимого города. Я целиком, я полностью в вашем распоряжении.

Белай. Господин маркиз, и я всецело готов приступить к мирным переговорам,

IX

A

Ратуша. Заседание Коммуны. Белай стоит, выдерживая бурю негодования.

Тем не менее в зале царит атмосфера усталости.

Возгласы. Это же измена!

- Хуже: глупость!

- Что же это: наши коммунары должны голодать, пока мы спокойно слушаем болтовню господина директора Французского банка о "необходимых формальностях"?

- Довольно переговоров! Послать туда батальон!

Белай. Граждане, если вы недовольны моей работой, я охотно отойду в сторону! Но не забывайте, что достояние Франции - наше достояние, и оно должно управляться рачительным хозяином!

Возглас. Кто - вы или он директор банка?

Белай. Я льщу себя надеждой, что мне удалось завоевать этого, быть может, немного педантичного, но достойного всяческого уважения человека. Я апеллировал к его профессиональной чести, к его деловым качествам и предложил ему найти законный выход из положения!

Возгласы. Мы не желаем апелляций к нему, мы требуем его ареста!

- Зачем нам этот законный выход, чтобы народ получил свои кровные деньги?

Белай. Это грозит нам крахом. Не считаться суставом банка - значит обесценить сорок миллионов банковских билетов. Валюта основывается на доверии!

Возгласы. Чьем?

Смех.

- Банкиров!

- Это тонкая материя. Раньше, чем судить, почитайте Прудона!

- Мы стали хозяевами государства и должны научиться хозяйничать,

Варлен. Для кого? Этот случай показывает, что недостаточно овладеть аппаратом власти: он не для нас создавался. Значит, мы должны его разбить. Без насилия тут не обойтись.

Возгласы. Никаких арестов! Новую эру мы не ознаменуем террором! Пусть он останется в прошлом!

- Вы только мешаете нашему мирному труду! Ланжевен. Напротив, мы стараемся его наладить. Возгласы. Вот арестуйте директора банка, а потом почитайте газеты!

- Буржуазные? Я читаю и не могу понять, почему их не запрещают!

Белай. Граждане, я вношу предложение обсудить предмет нашего спора на закрытом заседании.

Ланжевен. Я предлагаю отклонить это предложение. Не будем притязать на непогрешимость, как то делали прежние правительства. Будем публиковать все наши речи, открыто объявлять о всех наших действиях, посвятим народ во все наши несовершенства, ибо нам некого бояться, кроме самих себя. Итак, я продолжаю. Я уже не буду говорить о том, что за двести тысяч франков уполномоченный по военным делам мог купить у немцев - они все продают! тысячу кавалерийских лошадей... я возвращаюсь к вопросу о жалованье солдатам и дополняю его другим вопросом.

Возглас. Не забывайте, что двести тысяч человек с семьями живут на солдатское жалованье. Ружье заменяет им кирку и лопату, оно должно их накормить.

Ранвье. Я требую, чтобы мы обсудили военное положение.

Ланжевен. Вместо того чтобы оплатить милицию и взять для этого деньги там, где они лежат - во Французском банке, - мы урезаем сдельную оплату женщин в артиллерийских мастерских. Я вношу предложение, чтобы все договоры о поставках с предпринимателями, которые снижают расценки, были немедленно аннулированы и чтобы действующими остались только договоры, заключенные с предприятиями, находящимися в руках рабочих корпораций.

Возглас. Нельзя сразу решать два вопроса!

Варлен. Я за предложение Ланжевена. (Белаю.) Но я и за немедленный захват банка. По тем же причинам.

Ланжевен. Одно ради другого!

Ранвье. Надо обсудить и военные проблемы. Сами видите: три вопроса, так три! У нас нет времени - надо спешить! Надо сегодня разгромить внутреннего врага, чтобы завтра схватиться с тем, что стоит у фортов!

Возгласы. Откуда, откуда взять силы для всего? - У нас не хватит сил!

Риго. Мы обсуждаем потребности народа, так почему же не слышим мы его предложений? Народ хочет во все вмешаться, немедленно и во все. Доверимся, граждане, этой высшей силе, которая иным еще представляется здесь какой-то таинственной и даже подозрительной. Доверимся народу, который штурмом взял Бастилию, провозгласил в Париже революцию, охранял ее первые шаги, пролил свою кровь на Марсовом поле, захватил Тюильри, уничтожил жиронду, смел со своего пути попов и религию и, оттесненный на время Робеспьером, снова поднялся в прериале, исчез затем на целых двадцать лет, чтобы появиться под грохот союзнических пушек, и опять ушел в черную ночь, чтобы вновь восстать в тысяча восемьсот тридцатом и, снова подавленный с первых лет господства капитала, вызвал его судороги, который в тысяча восемьсот сорок восьмом разорвал железные сети рабства и четырьмя месяцами позже схватил за горло буржуазную республику и, еще раз поверженный, через двадцать лет снова восстал с неистовой, юношеской силой, сотрясающей трон империи и разбивающей его в куски, вновь проявил свою полную готовность сражаться против иноземных захватчиков и встретил в ответ новые унижения и обиды, - вплоть до восемнадцатого марта, когда он сокрушил вражескую руку, пытавшуюся задушить его. Да что же можно. иметь против прямого вмешательства народа? Он требует немедленной передачи всех предприятий и банков под его управление. Он требует борьбы по всем линиям, но прежде всего - похода на Версаль!