Бертольд Брехт - Дни коммуны

Франсуа. Ваше здоровье, папаша!

Филипп. И об этом я тоже читал в газетах. Ведь это оргии. Оргии Коммуны! Каждому из тиранов, засевших в ратуше, положено иметь семь любовниц - это число, определенное законом.

Бабетта. Ого, а у Жана их только две.

Франсуа (Филиппу). А почему ты убежал?

Филипп. Я не намерен топать для них даром. Господин Тьер - банкрот, он вылетел в трубу. Он уже не платит жалованья, солдаты продают свои ружья в Версале за пять франков.

"Папаша". А я... я получаю мое жалованье.

Ланжевен. Ты сам себе его платишь, в этом вся разница.

Филипп. А это уже бесхозяйственность Коммуны. Об этом идут разговоры я провел день в деревне, в Арле, у родителей. Они шлют тебе приветы, Франсуа. Я им не сказал, что ты стал коммунаром, этаким дьяволом, который хочет все поделить.

"Папаша". Я мечтаю получить коровью ногу, особенно копыто.

Ланжевен. А как ты перебрался через линию фронта?

Филипп. Меня никто не задержал.

Ланжевен. Вот это плохо. Вот это легкомыслие Коммуны!

"Папаша". Пьер, ты слишком высокого мнения об этих старцах, о господине Тьере и господине фон Бисмарке. Добро пожаловать, Филипп. Так говоришь, они того, вылетели в трубу? Дай мне газету, Пьер.

Ланжевен дает ему газету, он делает из нее бумажный шлем и надевает его

на голову.

Честь имею представиться: я Бисмарк. А ты, Жан, ты Тьер, возьми у Франсуа его очки. Сейчас мы покажем Пьеру, о чем говорят эти старцы, пока мы в Париже предаемся нашим скромным радостям.

"Папаша" и Жан принимают "исторические" позы.

Мой дорогой Тьер, я только что произвел одного болвана в императоры. Не нужно ли вам такого же?

Жан. Дорогой господин фон Бисмарк, у меня уже был император.

"Папаша". Это я готов понять: раз вы его уже имели, вы вправе не желать нового. Все это превосходно, но я обязан вам сказать, что если вы не будете слушаться, то вы получите обратно своего императора, и - заметьте себе - это не только угроза, ибо я ее выполню. Впрочем, может быть, вы желаете короля?

Жан. Господин фон Бисмарк, этого желает только часть, очень небольшая часть.

"Папаша". Но если вы не будете повиноваться, то вы его получите. Кстати, а чего желают ваши люди, я имею в виду этих... как их там... ну, тех, кто платит налоги... ах да - народ. Чего он хочет?

Жан (робко озираясь). Меня.

"Папаша". Но это же превосходно, вы мне совершенно так же милы^ как император или король... Значит, короля здесь тоже не хотят - смешно, знаете... Но и вы ведь... тоже не слушаетесь, вы еще гораздо лучше отдаете нам все это... как это называется, где мы находимся... где мы сейчас находимся. Да, правильно: Францию.

Жан. Господин фон Бисмарк, мне поручено отдать Францию.

"Папаша". Кем же, сударь?

Жан. Францией. Меня только что избрали.

"Папаша" (громко хохочет). Нас тоже! Императора и меня тоже избрали.

Жан (хохочет; затем). Шутки в сторону, господин фон Бисмарк, я что-то чувствую себя не очень уверенно. Короче говоря, я не уверен, что меня не арестуют.,

"Папаша". Знаете что - я вас поддержу. У меня пять тысяч пушек.

Жан. В таком случае, господин фон Бисмарк, мне остается поведать вам только одно желание: не разрешите ли вы... не позволите ли вы мне припасть губами к вашему сапогу? (Падает к "папашиным" ногам и целует его сапог.) Какой сапог! И какой вкусный!

"Папаша". Предупреждаю вас: не вздумайте сожрать его.

Жан. И обещай мне, Отто, что ты этим... что ты этими самыми сапогами растопчешь ее в пыль и прах.

"Папаша". Ее? Кого? Ах, Коммуну!

Жан. Только не произноси этого слова. Не произноси. Для меня оно такое же, как для тебя этот Либкнехт и этот Бебель.

Кирасир встает с места и поднимает бокал.

"Папаша". Бога ради, не произноси этих имен.

Жан. Но, Отто, отчего же ты так пугаешься? Как же ты мне поможешь, Отто, если ты так пугаешься? Ведь тогда и я испугаюсь.

Они снимают бумажный шлем и очки, обнимаются.

Бабетта. Жан, это было очень хорошо. Мне кажется, что флаг висит косо. Нам надо пойти наверх. (Обнимает его.)

Франсуа. А теперь я прочитаю вам это. (Читает под бумажным фонарем из газеты.} "Сегодня вечером она выпьет свое вино, за которое она никому ничего не должна. А утром Париж встанет, как старая работница, и обратится к труду, который он так любит".

Кирасир (поднимает бокал). За Бебеля, за Либкнехта!

Официант. За Коммуну!

Кирасир. За Коммуну!

Официант. За Бебеля, за Либкнехта!

Франсуа. За науку! За знания!

Женевьева. За детей!

VII

Ратуша. Красные флаги. Во время заседания на стены зала приколачивают плакаты: 1. "Право на жизнь". 2. "Свобода личности". 3. "Свобода совести". 4. "Свобода собраний и союзов". 5. "Свобода слова, печати и убеждений". 6. "Всеобщее избирательное право". 29 марта 1871 года. Первое заседание