Бертольд Брехт - Художник и общественная борьба (статьи, заметки, стихи)

Писать "_население_" вместо "_народ_" и "_землевладение_" вместо "_земля_" в наше время уже само по себе означает во многих случаях отказ от неправды, очищение этих понятий от мистической шелухи. Понятие "народ" включает в себя наличие определенного единства, предполагает общность интересов. Его можно, следовательно, употреблять лишь в тех случаях, когда речь идет о нескольких народах, ибо тогда еще есть какие-то основания говорить об общности интересов. Различные группы людей, населяющих какую-либо территорию, имеют также различные и даже противоположные интересы. Такова правда, и правда эта - под запретом. Поэтому человек, который пишет просто о "земле", о цвете и запахах пашни, поддерживает тем самым неправду, распространяемую власть имущими. Все зависит не от плодородия почвы, не от любви пахаря к земле и не от трудолюбия его, а прежде всего от цен на зерно и от оплаты затраченного труда. Одни люди ходят за плугом, другие ходят на биржу пожинать плоды их трудов; а на биржах пахнет не черноземом, а прибылью. Напротив, "землевладение" - слово правильное, употребляя его, труднее обманывать. Там, где царит гнет, слово "_повиновение_" следует предпочесть слову "_дисциплина_". Дисциплина мыслима и без повелителя и является поэтому понятием более благородным, чем повиновение. Точно так же лучше писать не "_честь_", а "_человеческое достоинство_". При таком словоупотреблении каждый отдельно взятый человек не исчезает так легко из поля зрения. Ведь какой только сброд не присваивает себе право защищать честь народа. Известно также, что сытые не скупятся на почести, лишь бы голодные не роптали и продолжали кормить их. Хитрость Конфуция - замена неправильной оценки событий национальной истории правильной - применима и в наши дни. Англичанин _Томас Мор_ описал в своей "Утопии" страну, где господствует справедливость. Эта страна была совсем не похожа на Англию того времени и все же напоминала ее во многом - во всем, кроме справедливого устройства.

В_. И. Ленин_, преследуемый царской полицией, хотел написать о том, как русская буржуазия угнетает и эксплуатирует население Сахалина. Вместо России он взял Японию, а Сахалин заменил Кореей. Методы японской буржуазии сразу напоминали читателям методы русской буржуазии на Сахалине, но брошюру не запретили, поскольку Россия враждовала в то время с Японией. Многое, касающееся Германии, о чем в самой Германии запрещено говорить, может быть сказано применительно к Австрии.

Существует много приемов, чтобы усыпить бдительность государства-цербера.

В фривольных стихах поэмы "Орлеанская девственница" _Вольтер_ нанес тяжелый удар церковному учению о чудесах. Он рассказал о таких чудесах, без которых Иоанне несомненно не удалось бы сохранить свою девственность и в армии, и при дворе, и даже среди монахов.

Описывая в изящных, остроумных стихах любовные приключения, подобные тем, какими была полна праздная жизнь власть имущих, Вольтер склонял знать к отказу от религии, хотя именно религия давала ей средства для такой жизни. Более того, Вольтер таким путем добивался, чтобы его книги окольными путями доходили до тех, для кого он их писал, так как знатные читатели поощряли или по крайней мере допускали их распространение. Тем самым знать наносила удар в спину полиции, призванной охранять ее праздность. Таких примеров много. Великий _Лукреций_ прямо говорил, что красота его стихов поможет ему распространить атеизм Эпикура.

Действительно, совершенство литературной формы может иногда спасти произведение от преследований. Но, с другой стороны, такое совершенство часто вызывает и подозрение. В подобных случаях умышленно прибегают к снижению художественного уровня. Так, например, описания, обличающие бесчеловечные порядки, можно незаметно, "контрабандой" помещать и в книгах столь низкопробного жанра, как бульварный детективный роман, вполне оправдывая тем самым использование этого жанра. Великий _Шекспир_ также прибегал к намеренному снижению художественного уровня, причем по соображениям гораздо менее значительным. Так, например, монолог матери Кориолана, которая пытается убедить сына не обращать оружие против родного города, написан им бледно, невыразительно. Поступая так, Шекспир стремился показать, что не какая-либо реальная причина и не пережитое душевное потрясение заставили Кориолана отказаться от своего замысла, а известного рода косность и неспособность освободиться от старых традиций и взглядов. У Шекспира можно найти и примеры хитроумного распространения правды. Такова речь Антония у трупа Цезаря. Постоянно напоминая своим слушателям о том, что убийца Цезаря - Брут - весьма достойный человек, Антоний одновременно, но гораздо более выразительно говорит и об обстоятельствах, вредящих Бруту. Оратор как бы уступает напору фактов, более красноречивых, чем он сам. Примерно тем же приемом воспользовался один древнеегипетский поэт, живший четыре тысячи лет назад. То было время великих классовых битв, когда господствовавшему классу становилось все труднее отражать удары своего грозного противника - класса людей, дотоле угнетенных и порабощенных. Поэт рассказывает о том, как некий мудрец, представ перед властелином, призывает к борьбе против внутренних врагов. Он обстоятельно, во всех подробностях описывает смуту, вызванную восстанием низших слоев общества. Вот как выглядит это описание: