Бертольд Брехт - Художник и общественная борьба (статьи, заметки, стихи)

Развалится дом, где я проживаю,

И сгниют корабли, на которых я плавал,

Люди имя мое назовут

Вместе с другими.

2

Потому ли, что я славил полезное, то,

Что в мои времена не считалось высоким.

Потому ли, что с религией бился,

Потому ли, что с угнетеньем боролся или

Еще по какой причине.

3

Потому ли, что я был за людей, и на них

Полагался, и чтил их высоко,

Потому ли, что сочинял стихи и любил свой язык,

Что учил их активности или

Еще по какой причине.

Вот почему я подумал, что имя мое

Назовут, на гранитной плите

Начертают, из книг

Возьмут его в новые книги.

5

Но сегодня

Я согласен - пусть оно будет забыто.

Зачем

Спрашивать о пекаре, если вдоволь хлеба?

Зачем

Восхвалять уже растаявший снег,

Если скоро выпадет новый?

Зачем

Нужно людям прошедшее, если у них

Есть будущее?

6

Зачем

Называть мое имя?

1936

ОБРАЩЕНИЕ К СОЮЗУ НЕМЕЦКИХ ПИСАТЕЛЕЙ ВО ФРАНЦИИ

Дорогие коллеги,

я узнал, что в последнее время имели место большие споры, которые вызывают все больший разброд среди писателей-эмигрантов. Кое-кто придерживается якобы мнения, что борьбу против фашизма можно вести отдельно от коммунистов. Вопреки этому я хотел бы констатировать, что коммунисты в нашей среде шли всегда на любые жертвы ради совместной борьбы за свободу и демократию для Германии. Пожелание, чтобы перед всеми антифашистами было поставлено требование вести себя так же, не кажется мне чрезмерным. В наше время все усиливающейся путаницы главная задача антифашистских писателей это развивать умение отделять важное от не влажного. А важна лишь неустанная, всеобъемлющая, проводимая всеми средствами и на широчайшей основе борьба против фашизма.

С товарищеским приветом Берт Брехт.

1937

ИСКУССТВО ИЛИ ПОЛИТИКА?

Мне понятен ваш вопрос. Вы видите, что я живу здесь, любуюсь Зундом, и ничто не напоминает мне в этих краях о войне. Почему же меня так занимает борьба испанского народа против своих генералов? Но подумайте только, почему я здесь оказался. Разве я могу вытравить из своей работы то, что так повлияло на мою жизнь? Да и на работу тоже? Ведь я здесь словно в ссылке, и, главное, меня лишили слушателей и читателей, на языке которых я пишу. А это не только те, к кому обращены мои книги, это люди, чья судьба глубоко волнует меня. Я могу писать только для тех, кто мне не безразличен, тогда книги все равно, что письмо. Сейчас на их долю выпали тяжкие испытания. Могу ли я вытравить это из моих произведений? И куда бы я не взглянул, стоит только бросить взгляд за пределы Зунда, везде люди, которых заставляют жестоко страдать. А ведь там, где попрана человечность, умирает искусство. Нанизывать красивые слова - разве это искусство? Как может искусство волновать людей, если оно безразлично к их судьбе? Если я глух к человеческим страданиям, тронет ли людей то, что я создаю? И если я не сделаю все возможное, чтобы указать им дорогу к избавлению, найдут ли они дорогу к моим произведениям?

В небольшой пьесе, о которой идет речь, говорится о борьбе андалузской рыбачки против генералов. Я пытаюсь показать, как трудно ей было вступить на этот путь; только крайность заставила ее взяться за оружие. Эта пьеса зовет угнетенных во имя человечности подняться против своих угнетателей. Есть времена, когда человечность должна перейти в наступление, чтобы не быть уничтоженной. К тому же эта пьеса - мое письмо рыбачке, в котором я заверяю ее, что не все, кто говорит по-немецки, заодно с генералами, не все они шлют на ее родину бомбы и танки. И это письмо я пишу от имени многих немцев, живущих в Германии и за ее пределами, от имени большинства немецкого народа. Я в этом уверен.

1937

РЕЧЬ НА ВТОРОМ МЕЖДУНАРОДНОМ КОНГРЕССЕ ПИСАТЕЛЕЙ

Уже четыре года прошло с тех пор, как мою страну потрясли страшные события, которые показали, что смертельная угроза нависла над человеческой культурой во всем ее многообразии. Фашистский переворот вызвал страстные протесты в целом ряде стран, а сопровождавшие его бесчинства и насилия возбудили отвращение у множества людей. Но лишь немногие из них оказались в состоянии уже тогда понять огромное значение происходящего, постигнуть его подлинный смысл. Некоторые из этих событий ни для кого не являлись тайной, но далеко не все понимали, что они ставят под вопрос дальнейшее существование культуры человечества.

Чудовищные злодеяния в Испании, бомбардировка беззащитных городов и сел, массовые убийства мирных жителей заставляют все большее число людей понять наконец, что означали злодеяния в странах, где фашизм захватил власть, - злодеяния на вид не столь драматические, но, в сущности, столь же чудовищные. Люди приходят к выводу, что одни и те же ужасные причины привели к разгрому немецких профсоюзов и конфискации их имущества в мае 1933 года -и к разрушению Герники в наши дни. Предсмертные вопли людей, которых убивают сегодня на улицах и площадях, напоминают нам о предсмертных воплях безвестных жертв в застенках гестапо. Фашистские диктаторы начали расправляться с пролетариатом в чужих странах точно так же, как они расправлялись с пролетариатом у себя. Они поступают с испанским народом так, как они поступили с германским и итальянским народами. Создавая авиацию, фашистская диктатура лишает свой народ масла, чтобы щедро наделить бомбами чужие народы. Профсоюзы стояли за масло и против бомб - вот почему они были разогнаны. Никто уже не сомневается ныне в том, что фашистские диктаторы всегда преследуют одни и те же цели: и когда одалживают друг другу свои дивизии и когда вводят в интересах капитала всеобщую трудовую повинность, выбрасывая на рынок рабочей силы огромные массы организованных в рабочие батальоны "добровольцев".