Бертольд Брехт - Кавказский меловой круг

Аздак встает. Он сияет. Он неохотно стучит молоточком по столу, словно требуя тишины. Но так как Груше не унимается, он начинает отбивать такт ее

речи.

Я тебя нисколько не уважаю. Не больше, чем вора или грабителя. Те тоже творят, что хотят. Ты можешь отнять у меня ребенка, сто против одного, что это так и будет, но знай одно: на твою должность надо бы сажать только ростовщиков и растлителей малолетних. Лучшего наказания для них не придумаешь, потому что сидеть выше себе подобных гораздо хуже, чем висеть на виселице.

Аздак (садится). Теперь тридцать пиастров, но больше я с тобой препираться не стану, мы не в трактире. Не буду ронять свое судейское достоинство. И вообще я утратил интерес к твоему делу. Где эти двое, которых нужно развести? (Шалве.) Введи их. А ваше дело я откладываю на четверть часа.

Полицейский Шалва уходит.

Первый адвокат. Даже если мы не скажем больше ни слова, можно считать, что решение у вас в кармане.

Повариха (Груше). Ты сама все испортила. Теперь он заберет у тебя ребенка.

Входит очень старая супружеская чета.

Жена губернатора. Гоги, где моя нюхательная соль?

Аздак. Я беру.

Старики не понимают.

Мне сказали, что вы решили развестись. Сколько лет вы уже вместе?

Старуха. Сорок лет, ваша милость.

Аздак. Почему вы желаете развестись?

Старик. Мы друг другу несимпатичны, ваша милость.

Аздак. С каких пор?

Старуха. С самого начала, ваша милость.

Аздак. Я обдумаю ваше желание и вынесу решение. Но сначала я покончу с другим делом.

Полицейский Шалва отводит стариков в глубину сцены.

Мне нужен ребенок. (Кивает Груше и дружелюбно наклоняется в ее сторону.) Я вижу, ты любишь справедливость. Я не верю тебе, что это твой ребенок, но, если бы он был твой, разве ты не желала бы ему богатства? Ты все равно должна была бы сказать, что он- не твой. И сразу бы у него появился дворец, множество лошадей в конюшне, множество нищих у порога, множество солдат на службе, множество просителей во дворе. Не так ли? Что ты мне на это ответишь? Разве ты не хочешь, чтобы он был богат?

Груше молчит.

Певец. Послушайте, что подумала в гневе, послушайте, чего не сказала. (Поет.)

Он бы слабых стал давить.

Стал бы в золоте купаться,

Он привык бы зло творить,

Но зато смеяться.

Ах, на свете невозможно

С сердцем каменным прожить,

Ибо слишком это сложно

Сильным слыть и зло творить.

Пусть лучше голода он боится,

А голодающих - нет.

Пусть лучше он темноты боится,

Только не света, нет.

Аздак. Кажется, я тебя понимаю, женщина.

Груше. Я его не отдам. Я его вскормила, и он ко мне привык.

Полицейский Шалва вводит ребенка.

Жена губернатора. Она одевает его в лохмотья.

Груше. Это неправда. Мне не дали времени надеть на него новую рубашку.

Жена губернатора. Он жил в свинарнике.

Груше (запальчиво). Я-то не свинья, а вот ты кто? Где ты бросила ребенка?

Жена губернатора. Я тебе покажу, хамка. (Хочет броситься на Груше, но ее удерживают адвокаты.) Это преступница! Ее нужно высечь.

Второй адвокат (зажимает ей рот). Любезнейшая Нателла Абашвили! Вы обещали... Ваша милость, нервы истицы...

Аздак. Истица и ответчица! Выслушав ваше дело, суд не смог прийти к заключению, кто является истинной матерью этого ребенка. Как судья, я обязан выбрать ребенку мать. Я сейчас устрою вам испытание. Шалва, возьми кусок мела. Начерти на земле круг.

Полицейский Шалва чертит мелом круг.

Аздак. Поставь ребенка в круг!

Полицейский Шалва ставит в круг улыбающегося Груше ребенка.

Истица и ответчица, станьте обе возле круга!

Жена губернатора и Груше становятся возле круга.

Возьмите ребенка за руки, одна за левую, другая за правую. У настоящей матери хватит сил перетащить его к себе.

Второй адвокат (торопливо). Высокий суд, я протестую. Судьбу огромных имений Абашвили, наследуемых этим ребенком, нельзя ставить в зависимость от столь сомнительного состязания. Следует учесть также, что моя доверительница уступает в физической силе этой особе, привыкшей к черной работе.

Аздак. По-моему, ваша доверительница достаточно упитанна. Тяните!

Жена губернатора тянет ребенка к себе. Груше отпускает руку мальчика, лицо

ее выражает отчаяние.

Первый адвокат (поздравляет жену губернатора). Что я говорил? Узы крови!

Аздак (Груше). Что с тобой? Ты не стала тянуть.

Груше. Я его не удержала. (Подбегает к Аздаку.) Ваша милость, я беру все свои слова обратно, прошу вас, простите меня. Оставьте мне его, хотя бы до тех пор, пока он не будет знать всех слов. Он знает пока еще слишком мало.