Андре Жид: Изабель

Было слишком темно, дом был едва различим; коляска доставила меня к крыльцу; несколько ослепленный светильником, который держала в руке малопривлекательная, плотная и плохо одетая женщина неопределенного возраста, я поднялся по трем ступенькам. Женщина несколько сухо поприветствовала меня. Я поклонился ей в ответ, сомневаясь, правильно ли поступаю.

-- Вы, видимо... мадам Флош?

-- Я просто мадемуазель Вердюр. Господин и госпожа Флош легли спать. Они просят извинить, что не встречают вас, ведь ужинают и ложатся спать у нас рано.

-- А вам, мадемуазель, пришлось бодрствовать.

-- Что ж, я привыкла, -- ответила она, и не оборачиваясь, и, проводив меня в прихожую, предложила: -- Вы, должно быть, не прочь перекусить что-нибудь?

-- Пожалуй, должен вам признаться: я сегодня не ужинал.

Она провела меня в просторную столовую, где была приготовлена вполне приличная ночная трапеза.

-- Сейчас печь уже остыла; в деревне приходится довольствоваться тем, что найдется.

-- Но мне это кажется превосходным, -- произнес я, усаживаясь перед блюдом холодного мяса. Она бочком устроилась на стуле возле двери и все время, пока я ел, сидела опустив глаза и сложив на коленях руки, с подчеркнутой покорностью. Беседа наша шла на убыль, и я несколько раз пытался извиниться, что задерживаю ее, но она дала понять, что дождется, пока я закончу, чтобы убрать со стола:

-- А как вы один найдете свою спальню?..

Я заторопился и начал есть быстрее, когда дверь из прихожей отворилась: вошел седовласый священник с суровым, но приятным лицом.

Он подошел ко мне, протянул для пожатия руку:

-- Не хотелось откладывать на завтра удовольствие поприветствовать нашего гостя. Я не спустился раньше потому, что знал, что вы беседуете с мадемуазель Олимпией Вердюр, -- сказал он, обернувшись к ней с улыбкой, которая могла означать лукавство, но та, поджав губы, сидела с каменным лицом.

-- Поскольку вы закончили ужинать, продолжал он, пока я поднимался из-за стола, -- мы оставим мадемуазель Олимпию, чтобы она могла навести здесь порядок; я полагаю, она сочтет более уместным, чтобы мужчина проводил господина Лаказа в его спальню, и уступит в этом свои обязанности мне.

Он церемонно поклонился мадемуазель Вердюр, которая ответила ему более коротким, чем следовало, реверансом.

-- О! Я уступаю, уступаю... Господин аббат, вам, вы знаете, я всегда уступаю... Потом вдруг добавила, обернувшись ко мне: -- Из-за вас я чуть было не забыла спросить господина Лаказа, что ему приготовить на завтрак.

-- Да что хотите, мадемуазель... А что здесь обычно подают?

-- Все. Дамам подают чай, господину Флошу -- кофе, господину аббату -суп-пюре, а господину Казимиру -- ракау*.

_______________

* Арабское блюдо из како, муки, крахмала и сахара. _______________

-- А вам, мадемуазель, вам ничего?

-- Я? Я пью просто кофе с молоком.

-- Если позволите, я, как и вы, буду пить кофе с молоком.

-- Так-так, мадемуазель Вердюр, -- беря меня за руку, сказал священник, -- сдается мне, что господин Лаказ за вами ухаживает!

Она пожала плечами, кивнула мне, и аббат увел меня.

Отведенная мне спальня находилась на втором этаже, почти в конце коридора.

-- Это здесь, -- сказал аббат, отворив дверь просторной комнаты, освещенной пламенем большого очага: -- Боже правый! Для вас и огонь зажгли!.. Вы, может быть, и без него обошлись бы... правда, здешние ночи очень сырые, а лето в этом году необычайно дождливое...

Он подошел к огню, протянул к нему широкие ладони и откинул голову назад, как благочестивый от искушения. Казалось, он был расположен скорее беседовать со мной, чем дать мне поспать.

-- Да, -- начал он, заметив мой сундук и саквояж, -- Грасьен принес ваш багаж.

-- Грасьен -- это кучер, который меня привез? -- поинтересовался я.

-- Он же садовник, ибо обязанности кучера не отнимают у него много времени.

-- И впрямь, он говорил мне, что коляску используют нечасто.

-- Всякий раз, когда ею пользуются, -- это историческое событие. Кстати, господин Сент-Ореоль уже давно не содержит конюшни, а в особых случаях, как сегодня, лошадь берут у фермера.

-- Господин Сент-Ореоль? -- с удивлением переспросил я.

-- Да. Я знаю, что вы приехали к господину Флошу, но Картфурш принадлежит его шурину. Завтра вы будете иметь честь быть представленным господину и госпоже Сент-Ореоль.

-- А кто такой господин Казимир, о котором я знаю только то, что на завтрак ему подают шоколадное желе?

-- Их внук и мой ученик. Вот уже три года, как я, слава тебе, Господи, учу его. -- Он произнес эти слова, закрыв глаза и с таким смеренным видом, словно речь шла о принце крови.