Андре Жид - Страницы из дневника

17 февраля

На 147-й странице "Клио" Пеги, переизданной NRF в ходовом формате, читаю: "C'est comme une gageure d'embrocation l'une dans l'autre". Это слово embrocation* хорошо помню, я заметил еще в большом издании. Оно здесь вне всякого сомнения, -- вместо imbrication". Самого ли Пеги это ошибка? Она единственная, что я обнаружил, перечитав несколько больших отрывков в книге, являющейся головоломным испытанием для корректора, равно как и для простого читателя. Разум, точно на карусели, двадцать раз проносясь мимо одного и того же места, временами ухитряется сорвать кольцо (не знаю, подвешивают ли до сих пор над деревянными конями металлические колечки, которые детской ловкости предлагается поддеть на деревянную палочку).

_______________

* Embrocation -- припарка; imbrication -- черепичная кладка. Речь здесь идет о запутанном и вычурном языке Пеги. (Прим. перев.) _______________

21 февраля.

Нет ничего несносней людей, требующих от вас услуги, не облегчая вам ее выполнения: призыв на помощь, написанный неразборчивым почерком, или, скажем, немец-переводчик, спешно запрашивающий свою рукопись и не указывающий в письме никакого адреса, кроме "Шарлотенбург". Никаких указаний и на рукописи: послал на удачу письмо по такому скудному адресу -- письмо вернулось обратно. Сколько времени загублено за последние месяцы на розыски точных сведений о моих корреспондентах!

Приглашенный по телефону, отправился к четырем часам к Р. V.* и провел больше двух часов в беседе с ним. Те, кто с ним незнакомы, не могут представить себе необыкновенной приветливости его взгляда, улыбки и голоса, его привлекательности , многосторонности его ума, забавности острот, четкости воззрений, -- и все это при такой быстрой, путаной и неразборчивой манере говорить, что мне приходится по нескольку раз переспрашивать его. Сильная простуда заставляет его сидеть дома; он жалуется на усталость, и вид у него, действительно, изнуренный. Он весьма встревожен современным положением и убежден в том, что жалкие усилия политических деятелей увлекают нас в бездну, а с ним и всю Европу.

_______________

* Поль Валери. (Прим. перев.) _______________

Он читает мне явно индивидуалистическую декларацию Эйнштейна; к ней он присоединяется куда охотней, чем к Советам.

Невозможно сколотить единый фронт, чтобы противостоять губительным требованиям националистов. В этом убеждает меня P. V.; беседа с ним очень меня расстроила, я уверен в его правоте.

Катастрофа представляется мне почти неизбежной. Отныне я всем сердцем желаю гибели капитализма и всего, что укрылось под его сенью: злоупотреблений, несправедливости, лжи, всей его чудовищности. И не могу заставить себя поверить, что Советы фатально и неизбежно должны нести гибель всему, для чего мы живем. Правильно понятому коммунистическому обществу необходимо поощрять полноценную личность и извлекать все ценное из личности. Тогда и личности не к чему противопоставлять себя тому, кто всех ставит на свое место сообразно их ценности: ведь только так, не правда ли, государство может добиться от каждого наилучшей производительности?

Кювервиль 25 февраля.

Пока я находил лишь жалкие паллиативы, которые помогали нам справляться с катастрофическим положением вещей, лживыми верованиями, трусливыми компромиссами мысли, я мог пребывать в нерешительности. Все это казалось мне все омерзительней, все яснее и яснее вырисовывалось передо мной то, против чего дух мой и сердце восставали и рвались в бой. Но я не мог удовлетвориться одним протестом. Теперь я знаю не только -- против чего, но и за что: я решился.

Я восхищаюсь тем, что все, кто недавно упрекал меня в "нерешительности", оказались в другой партии. Они бросали мне в лицо заключительную фразу из письма Шарля-Луи Филиппа, что я сам цитировал когда-то: "Не будь бабой -- выбирай". Словно они не допускали иного выбора, чем тот, который сделали сами!.. Я знаю в их стане людей большого сердца и добрых намерений, и хоть я убежден, что они ошибаются, мне крайне тяжело высказываться против них. Но как не высказаться, если в молчании сейчас же увидят знак согласия?

Не место безразличию и терпимости, когда они идут на ползу врагу и когда процветает то, что заведомо считаешь дурным.

26 февраля.

Что идеи Ленина торжествуют над препятствиями, которые стараются поставить перед ними государства Европы, это становится им ясным и наполняет их ужасом. Но то, что торжество этих идей следует приветствовать, -- вот в чем они отказываются разобраться. Сколько глупости, сколько невежества, сколько узколобого упрямства в их отказе! Какой-то дефект воображения мешает им осознать, что человечество может перемениться, что общество может быть построено на иных основах, чем те, что были им испокон веку известны (хотя бы они и находили их дурными), что будущее может быть не продолжением и не повторением прошлого. "Если коммунизму обеспечен успех, -- говорил мне V., -- это отобьет у меня всякий вкус к жизни", а у меня -- наоборот, если он погибнет.