Андре Жид - Тесные врата

-- А помолвку ты тоже откладываешь из-за того, что боишься определенности?

Я молча пожал плечами, однако она продолжала настаивать:

-- Так чего же вы ждете? Почему не обручитесь уже сейчас?

-- А зачем нам обручаться? Разве нам недостаточно знать, что мы принадлежим и будем принадлежать друг другу, не оповещая об этом всех вокруг? Если я посвящаю ей свою жизнь, неужели ты думаешь, что моя любовь станет крепче от каких-то обещаний? Я считаю, наоборот, всякие клятвы оскорбляют любовь... Помолвка мне была нужна лишь в том случае, если бы я не доверял ей.

-- В ней-то я ни капельки не сомневаюсь...

Мы медленно шли по саду и были как раз в том месте, где я когда-то невольно подслушал разговор Алисы с ее отцом. Внезапно я подумал, что Алиса -- а она тоже вышла в сад, я видел -- сейчас сидит на скамейке возле развилки аллей и вполне может нас услышать; я сразу же ухватился за возможность объяснить ей таким образом то, чего не смел сказать прямо; в восторге от своей выдумки, я стал говорить громче.

-- О! -- воскликнул я с несколько чрезмерной для моего возраста напыщенностью; поглощенный своими излияниями, я не улавливал в репликах Жюльетты того, что она намеренно не договаривала. -- О! Если бы люди могли, вглядевшись в душу любимого человека, увидеть там, словно в зеркале, свой собственный образ! Читать в другом, как в самом себе, и даже лучше, чем в себе! Какой безмятежной была бы тогда нежность! Какой чистой была бы любовь!..

Волнение Жюльетты при этих словах я самодовольно отнес на счет моего ходульного лиризма. Она вдруг припала к моему плечу.

-- Жером, милый! Я так хотела бы верить, что она будет счастлива с тобой! Если же ты принесешь ей страдания, мне кажется, я возненавижу тебя.

-- Ах, Жюльетта! -- воскликнул я, обняв ее и глядя ей в глаза. -- Я сам возненавидел бы себя за это. Как тебе объяснить... Ведь я не определяюсь в своей карьере именно потому, что хочу по-настоящему начать жизнь только с ней вместе! И я не думаю ни о каком будущем, пока она не со мной! Да и не собираюсь я никем становиться без нее...

-- А что она отвечает, когда ты ей говоришь об этом?

-- Да в том-то и дело, что я никогда с ней об этом не говорил! Ни разу! Вот еще одна причина, почему мы до сих пор не помолвлены. Мы даже никогда не заговаривали ни о свадьбе, ни о том, что будем делать дальше. Ах, Жюльетта! Жизнь вместе с ней кажется мне настолько прекрасной, что я не смею, понимаешь, не смею ей об этом говорить.

-- Ты хочешь, чтобы счастье для нее было внезапным.

-- Да нет же, вовсе нет! Просто я боюсь... испугать ее, понимаешь?.. Я боюсь, как бы это огромное счастье, которое мне уже видится, не внушило ей страха!.. Однажды я спросил, не хочется ли ей отправиться в путешествие. Она ответила, что не хочется, ей вполне достаточно знать, что та или иная страна существует, что там хорошо и что другие могут спокойно отправиться туда...

-- Жером, а ты сам хочешь путешествовать?

-- По всему свету! Мне и жизнь представляется как долгое-долгое путешествие -- вместе с ней -- по разным книгам, странам, людям... Вдумывалась ли ты когда-нибудь, что означают такие слова, как, например, "поднять якорь"?

-- Да, я часто об этом думаю, -- прошептала она.

Однако я почти не слышал ее и продолжал говорить сам, а те слова упали на землю, как несчастные подстреленные птицы.

-- Отплыть ночью, проснуться в ослепительном блеске зари и почувствовать, что мы одни среди этих зыбких волн...

-- А потом будет порт, который ты видел на карте еще ребенком, и все вокруг так ново, незнакомо... Я вижу, как вы с Алисой сходите на берег, она опирается на твою руку...

-- Мы сразу побежим на почту, -- подхватил я смеясь, -- и спросим, нет ли для нас письма от Жюльетты...

-- Из Фонгезмара, где она останется одна, и этот уголок покажется вам таким маленьким, грустным и таким далеким-далеким...

Точно ли это и были ее слова? Не берусь утверждать, так как, повторяю, я был настолько переполнен своей любовью, что, кроме ее голоса, никакой другой для меня словно не существовал.

Мы подошли тем временем к развилке аллей и собирались уже повернуть обратно, как вдруг, выйдя из густой тени, перед нами возникла Алиса. Она была так бледна, что Жюльетта вскрикнула.

-- Мне в самом деле что-то нездоровится, -- проронила она поспешно. -Уже стало свежо. Пожалуй, я лучше вернусь в дом.

И, повернувшись, она быстро пошла к дому.

-- Она все слышала! -- воскликнула Жюльетта, как только Алиса несколько удалилась.

-- Но мы не сказали ничего такого, что могло бы ее огорчить. Напротив...