Андре Жид - Урок женам

А после банкротства какие красивые слова он отыскивал, чтобы оправдаться за огромные убытки, понесенные друзьями из-за его неосторожности: "Наши несчастные дорогие друзья... За оказанное мне доверие они были так плохо вознаграждены. А я сурово наказан за то, что хотел помочь другим" -- и т. д.

А ведь надо было просто-напросто вернуть хотя бы Бургвайлсдорфу деньги, вложенные им в это дело только по настоянию и под гарантию Робера, который счел для себя возможным отделаться легким испугом, "ликвидировав предприятие" в нужный момент, в чем он сам мне потом признался; а когда он увидел, что я была готова возмутиться тем, что он не подумал прежде всего о спасении денег своих друзей, он принялся путано объяснять, что не мог продать их акции без доверенности, а на ее оформление у него уже не оставалось времени. Кроме того, внезапная продажа слишком большого пакета акций могла бы вызвать панику и немедленное падение цен. Мне кажется, что я никогда его так не презирала, как в тот день; но я постаралась не выдать свои чувства, а сам он ни о чем не догадывался, ибо все, что он рассказывал, казалось ему настолько естественным, что он ничуть не сомневался в том, что в подобных обстоятельствах я поступила бы точно так же.

6 июля

О том, что Густав похож на отца, первым мне дал понять Маршан. Настолько трудно реально судить о человеке, которого любишь, что все иллюзии, которые я так долго питала в отношении Робера, до последних месяцев сохранялись у меня и в отношении Густава. Разочаровавшись в Робере и считая, что проявляю большую проницательность, перенося свое внимание и надежды на Густава, я думала, что уж по крайней мере он... К тому же недостатки Робера обнаруживаются в Густаве, так сказать, в измененном виде и иначе проявляются. Но сейчас я их узнаю. Я не могу больше ошибаться: это те же самые недостатки, но в другом обличье. И даже некоторые черты характера Робера мне сейчас становятся понятны благодаря моему сыну. Мне не нравится, что, готовясь к занятиям, он игнорирует те предметы, по которым не боится, что его спросят. Он ничего не учит из простого желания узнать что-то новое, а знания для него значат меньше, чем их видимость. Когда он был еще совсем маленьким, мне стоило больших трудов отучить его от привычки спрашивать по всякому поводу: "А зачем это нужно?" Сначала я видела в этом вопросе лишь очаровательное детское любопытство. Теперь он уже не задает этот вопрос вслух, но лучше бы он его задавал, так как про себя он продолжает его задавать и пренебрегает всем тем, что ему не нужно.

Подумать только, что сначала я радовалась тому, каких он себе выбрал товарищей! Какая наивность с моей стороны! "Густав хочет дружить только с лучшими!" -- говорила я Ивонне, вызывая при этом улыбку у Маршана. В прошлом году на детский праздник, который я устроила по просьбе Густава и по совету Робера, к нам пришли: сын министра, племянник сенатора, молодой граф. Не было ни одного ребенка, у кого бы не было чрезвычайно богатых, влиятельных или известных родственников. Сам Робер не смог бы сделать лучшего выбора. Хотя у Густава есть еще один друг. Он учится на стипендию. Его родители преподаватели; они небогаты. Густав дал мне понять, что неуместно приглашать его вместе с остальными. Сначала я хотела видеть в этом проявление деликатности с его стороны. Сегодня я думаю, что Густав просто-напросто боялся, что ему будет стыдно за своего друга. Он охотно с ним встречается, но только для того, чтобы поразить его, подчинить себе. Я же предпочитаю его всем другим. По моему мнению, он один обладает настоящими человеческими достоинствами. Этот добрый мальчик обожает Густава, и, когда я вижу, как он восхищается тем, что тот говорит или делает, мне очень хочется предупредить его, сказать ему:

-- Бедный малыш, не обманывайся, моего сына любишь не ты, в тебе просто говорит твоя преданность.

-- Мама, ему так нравится оказывать мне услуги! -- возражает Густав, когда я его упрекаю в том, что он пользуется преданностью своего друга для выполнения работы, которую он мог бы вполне сделать сам. -- Ему это в удовольствие, а мне это делать скучно.

И получается так, что тот еще говорит Густаву спасибо.

9 июля

Удовольствие, которое я получаю, исписывая чистые страницы этой тетради, мне кажется довольно пустым, но бесспорным. Тем не менее я реже, чем раньше, берусь за перо; я не особенно забочусь о стиле, но, поразмыслив, полагаю, что сейчас я пишу лучше. Ничто не дало мне так много, как занятия с Густавом и Женевьевой. Для того чтобы они лучше поняли писателей, включенных в школьную программу, сначала я старалась сама лучше в них разобраться, в результате чего выяснилось, что мои вкусы сильно изменились и многие современные книги, которые я прежде читала с интересом, сегодня мне кажутся безвкусными и пустыми, в то время как другие, которые раньше я читала по обязанности и которые мне казались скучными, сейчас оживают и расцветают. Сейчас я научилась находить в произведениях великих авторов прошлого, где я видела лишь холодную напыщенность и цветистое красноречие, там много откровений, что некоторые из произведений стали моими тайными советниками, друзьями, и часто именно в них я ищу убежище и нахожу поддержку и утешение, в которых я так нуждаюсь, ибо чувствую себя ужасно одинокой.