Бертольд Брехт - Трехгрошовая опера

Браун. Смит, сейчас же ступайте на Оксфорд-стрит, 21, к Сьюки Тодри. Арестуйте Макхита и доставьте его в Олд Бейли. А я тем временем переоденусь. В такой день я обязан быть в парадном мундире.

Пичем. Браун, если в шесть его не повесят...

Браун. О Мак, ничего не вышло. (Уходит вместе с констеблями.)

Пичем (кричит ему вдогонку). Вот вы кое-чему и научились, Браун!

Снова барабанный бой.

Третий сигнал. Переориентировка. Новое направление - тюрьма Олд Бейли. Марш!

Нищие уходят.

Пичем (поет).

Недобр и нехорош

Твой ближний. Ну так что ж!

Ударь его ты промеж глаз.

И будет он хорош.

В человеке скуден

Доброты запас.

Бейте смело, люди,

Ближних промеж глаз.

Занавес

Дженни-Малина (выходит к рампе с шарманкой и поет).

ПЕСНЯ О СОЛОМОНЕ МУДРОМ

1

Знаком вам мудрый Соломон,

Знаком его конец!

Умом постигнув всех и вся,

Все суетой назвал мудрец

И пожалел, что родился.

Велик и мудр был Соломон!

А толку что? Прошли года

И миру истина ясна,

Что мудрость - сущая беда.

Блажен, кому чужда она!

2

Красивой Клеопатры вам

Знаком плохой конец!

Беря героев римских в плен,

Она погибла наконец

И превратилась в прах и тлен.

Была царица хоть куда!

А толку что? Прошли года

И миру истина ясна,

Что красота и та беда.

Блажен, кому чужда она!

3

Знаком и храбрый Цезарь вам,

Знаком его конец!

Он захватил над Римом власть,

Но был заколот сей храбрец,

Как раз когда он правил всласть.

Он закричал: "И ты, мой сын!"

Вы видите, прошли года

И миру истина ясна,

Что храбрость - сущая беда.

Блажен, кому чужда она!

4

Вам любопытный Брехт знаком,

Он был вам прежде мил!

Но докучал вопросом он:

Кто богача обогатил?

И вы его скорее - вон.

Как любознателен был Брехт!

Но видите: прошли года

И миру истина ясна,

Что любознательность - беда.

Блажен, кому чужда она!

5

А вот пред вами тот, чья жизнь

На волоске - Макхит!

Пока он разуму внимал

И грабил там, где надлежит,

Он равных в мастерстве не знал.

Но вот он сердцу волю дал,

И дни нужны, а не года,

Чтоб стала истина ясна,

Что даже чувственность - беда.

Блажен, кому чужда она!

VIII

Борьба за собственность.

Комната в Олд Бейли.

Люси. Входит Смит.

Смит. Сударыня, с вами хочет поговорить госпожа Полли Макхит.

Люси. Госпожа Макхит? Введи ее.

Входит Полли.

Полли. Здравствуйте, сударыня. Сударыня, здравствуйте!

Люси. Что вам угодно?

Полли. Вы меня узнаете?

Люси. Конечно, узнаю.

Полли. Я пришла, чтобы извиниться перед вами за свое вчерашнее поведение.

Люси. Очень интересно.

Полли. Собственно, единственное, что может меня извинить, это мое несчастье.

Люси. Да-да.

Полли. Сударыня, вы должны простить меня. Вчера я была страшно возмущена поведением господина Макхита. Ему не следовало ставить нас в такое положение, не правда ли? Вы можете сказать ему это, когда его увидите.

Люси. Я... я... с ним не встречаюсь.

Полли. Вы же с ним встречаетесь.

Люси. Я с ним не встречаюсь.

Полли. Простите.

Люси. Он же вас очень любит.

Полли. Ах нет, он любит только вас, я это отлично знаю.

Люси. Вы очень любезны.

Полли. Ах, сударыня, мужчина всегда боится женщины, которая любит его сверх меры. И конечно, эту женщину он покидает. Он избегает ее. Я сразу заметила, что он в некотором роде в долгу перед вами, в таком долгу, о котором я и не помышляла.

Люси. Вы говорите это искренне?

Полли. Конечно, разумеется, совершенно искренне, сударыня, поверьте.

Люси. Милая Полли, мы обе любили его сверх меры.

Полли. Может быть. (Пауза.) А теперь, сударыня, я объясню вам, как все это случилось. Десять дней назад я впервые увидела господина Макхита в гостинице "Каракатица". Со мной была моя мать. Дней через пять, точнее, позавчера мы поженились. Вчера я узнала, что его разыскивает полиция как преступника. А сегодня я не знаю, что с нами будет. Стало быть, еще двенадцать дней назад, сударыня, я не представляла себе, что я вообще когда-либо окажусь во власти мужчины.

Пауза.

Люси. Я вас понимаю, милая барышня.

Полли. Госпожа Макхит.

Люси. Госпожа Макхит.

Полли. Между прочим, за последние часы я очень много думала об этом человеке. Он не так-то прост. Знаете, я прямо завидую вам, вспоминая, как он вел себя с вами. Когда я его покидала - меня заставила это сделать мама, он не выразил ни малейшего сожаления. Может быть, у него в груди не сердце, а камень? Как вы думаете, Люси?