Роланъ Доржелесъ - Деревянные кресты

Какъ странно, не слышно ихъ тяжелой тряски по мостовой сегодня вечеромъ, не слышно ни дрожанья стеколъ, ни голоса запоздалаго прохожаго… Ихъ шумъ кажется мнѣ воркованьемъ, постепенно затихающимъ… Они скрипятъ, трясутся, они проѣхали…

Прощай, Парижъ…

Передъ грудой посылокъ, среди толпы солдатъ, толкавшихся локтями и наступавшихъ другъ другу на ноги, стоялъ писарь, выкликая фамиліи адресатовъ залежавшихся писемъ. Происходило это у нашей двери, между деревенскимъ водоемомъ, такимъ маленькимъ, что три прачки едва помѣстились бы подъ его навѣсомъ, и домомъ нотаріуса.

— Дюклу Морисъ, 1-го взвода…

— Онъ убитъ подъ Курси, — крикнулъ кто-то.

— Вы увѣрены въ этомъ?

— Да, товарищи видѣли, какъ онъ упалъ у церкви… Пуля попала въ него. Самъ я, правда, при этомъ не былъ…

Въ углу конверта писарь написалъ карандашомъ: „Убитъ“.

— Маркеттъ Эдуардъ.

— Онъ тоже, должно быть, убитъ, — сказалъ кто-то.

— Да что ты, — запротестовалъ другой… — Въ тотъ вечеръ, когда онъ, говорятъ, исчезъ, онъ ходилъ со мной за водой.

— Такъ онъ, можетъ быть, въ лазаретѣ? — спросилъ писарь. — Но мы не получали его лазаретной карточки.

— По моему, его эвакуировалъ какой-нибудь другой полкъ.

— Нѣтъ, онъ былъ раненъ; его, вѣроятно, подобрали боши.

— Досадно, всегда тѣ, кто ничего не видѣлъ, больше всѣхъ дерутъ глотку.

Всѣ говорили разомъ, безпорядочно, противорѣчиво, задорно опровергая другъ друга. Писарь торопился и примирилъ всѣхъ.

— Наплевать. Я отмѣчу: „пропалъ безъ вѣсти“… Брюне Андрэ, 13-го отдѣленіе…

— Я за него.

Нѣкоторые продолжали спорить вполголоса; изъ заднихъ рядовъ на нихъ кричали, чтобы заставить замолчать, и никто ничего уже не слышалъ. Бреваль все же настороженно прислушивался, и когда какое-нибудь имя напоминало его собственное, онъ заставлялъ повторять:

— Это не для меня, случайно: капралъ Бреваль…

Но писемъ для него все не было, и, поворачиваясь къ намъ своимъ жалкимъ смущеннымъ лицомъ, онъ объяснялъ:

— Она, видите ли, такъ плохо пишетъ, — ничего не было бы страннаго, если бы она напутала.

По мѣрѣ того, какъ кучка писемъ уменьшалась, губы его сжимались.

Послѣ того, какъ выкликнули адресата послѣдняго письма, онъ ушелъ съ пустыми руками. Прежде чѣмъ войти въ дверь, онъ повернулся къ намъ.

— Кстати, Демаши, сегодня твоя очередь. Возьми мѣшокъ и отправляйся за порціями…

— Что ты? Новичка за порціями… Ты издѣваешься надъ нами!.. — И Сюльфаръ, возмущенный, отошелъ отъ своей компаніи и подошелъ къ капралу.

— Парень только что явился, онъ полагаетъ, что морковь растетъ у зеленщика, а ты ничего лучшаго не нашелъ, какъ посылать его за порціями. Ну, и комбинаціи у тебя… Если бы ж… плавали, тебѣ не нужно было бы лодки, чтобы переправиться черезъ Сену.

— Если ты хочешь идти, я тебѣ не мѣшаю, — степенно отвѣтилъ Бреваль.

— Конечно, я пойду, — кричалъ Сюльфаръ. — Пойду, потому что не хочу, чтобы отдѣленіе кормили всякой дрянью, а этотъ парень, по моему, такъ же годенъ выбрать хорошій кусокъ, какъ я служить обѣдню.

Демаши, котораго рыжакъ съ самаго его прихода оглушалъ своими криками, настойчивыми требованіями и шумливой веселостью, старался оправдаться.

— Виноватъ, увѣряю васъ, что я смогу. Въ казармѣ…

Началъ онъ неудачно. Одно упоминаніе о дѣйствительной службѣ или о казармѣ приводило въ изступленіе Сюльфара, который всѣ три года своей службы былъ занятъ только тѣмъ, что отстаивалъ права солдата противъ мстительныхъ фельдфебелей и придирчивыхъ офицеровъ. Онъ захлебнулся отъ ярости.

— Казарма… Онъ думаетъ, что онъ въ казармѣ, птичья голова… Только-что явился со сборнаго пункта и задается передъ нами!.. Ну, отправляйся за порціями, иди, будетъ потѣха… Мнѣ-то что, я самъ за себя постою.

И чтобы показать, что онъ не хочетъ быть заодно съ отдѣленіемъ, которое губитъ непригодный къ своему дѣлу капралъ, онъ, насвистывая, отправился по направленію въ церкви.

Шла перекличка отдѣленій, когда Жильберъ вышелъ во дворъ, гдѣ фурьеръ велѣлъ выгрузить туши замороженнаго мяса въ нѣсколькихъ шагахъ отъ канавы съ навозомъ, и солдатъ разрубалъ ихъ ударами топора; тамъ же были сложены консервы съ обезьяньимъ мясомъ, картофель, дырявый мѣшокъ, откуда тонкой струей высыпался рисъ, и бисквиты, которые дѣти уносили въ передникахъ, чтобы приготовить ѣду для свиней.

Стоявшіе въ очереди наклонились надъ бочкой вина, похлопывали ее, чтобы удостовѣриться, что она дѣйствительно полна, и обсуждали, сколько бидоновъ достанется на долю каждаго отдѣленія, и нѣкоторые уже кричали, что для нихъ не хватитъ. Роздали чечевицу, картофель, кофе въ зернѣ. Демаши, удивленный, замѣтилъ: