Эдгар Доктороу - Мозг Эндрю

Наша физическая близость стала лишь вопросом времени. Впервые мы оказались наедине у нее в общежитии. Она сняла одежду, легла на кровать и, пока я раздевался, отвернулась к стене. Бог мой, я сжимал в объятиях это трепетное создание. Потом она сама приезжала ко мне на велосипеде… Как-то раз, помню, она проснулась раньше обычного и вытащила меня из кровати, чтобы утянуть за собой, как взволнованного спотыкающегося ребенка, на крышу мотеля — полюбоваться восходом солнца над горными вершинами. Вряд ли моя техника соблазнения когда-либо применялась в этом ковбойском краю. Я перенес Брайони в другое время и место, я ревновал ее даже к бродячей собаке, которую она взяла с нами в поездку.

Насколько я понимаю, речь идет о поездке в Калифорнию с девушкой твоей мечты, но почему-то на душе у тебя было тяжело.

Мне предстояло знакомство с ее родителями. Разве вы бы чувствовали себя иначе?

Брайони указала Эндрю дорогу в небольшой курортный городок, примерно в часе езды к югу от Лос-Анджелеса. Свернув с Тихоокеанской автострады, они оказались на улице, застроенной выкрашенными в пастельные цвета домиками, преимущественно оштукатуренными. Перед каждым имелся крошечный садик с цветущей, абсурдно пышной тропической растительностью. По всей вероятности, за двое суток пути Эндрю устал. Даже восторженные комментарии Брайони, направлявшей его в узкий проезд между домами, вызывали у него раздражение. А уж когда она бросилась ко входу, распахнула дверь и скрылась внутри… в ней было не узнать ни эффектную, обтянутую спандексом гимнастку на высокой перекладине, в стойке на руках, ни прелестное создание, скромно предоставившее себя для эксперимента в ходе вводного кура когнитивистики, ни возлюбленную зрелого мужчины. В ее возрасте каждый приезд домой — это возвращение в детство. Эндрю стоял, упершись руками в бока, возле машины и оглядывал соседние дома. Тени не было. Белый тротуар дышал зноем. Даже себе самому Эндрю не признавался, что психует, не знает куда деваться — гнусный соблазнитель, ухлестывающий за этой девочкой.

Понимаю, для тебя это был тягостный момент.

Да. Мне не хотелось идти за ней следом. Неподалеку от дома, в тупике улицы, находился невысокий парапет. Я поймал себя на том, что взгляд мой скользит вниз по склону, заросшему виноградниками, в направлении пляжа, где было множество, брейгелево множество людей. Они загорали, играли в волейбол; у кромки воды дети собирали ракушки. По синим волнам неутомимо скользили серфингисты. Дальше простирался Тихий океан, испещренный точками парусов. И над всем этим в туманном небе висело кровавое солнце, явно вознамерившись уйти прямо в воду. Пейзаж выглядел неестественным. В наших краях солнце уходит за земную твердь.

Брайони звала с крыльца, махала рукой, улыбалась. Обернувшись, он рассмотрел родительский автомобиль, за которым припарковался: красный «Моррис Майнор». Такие нынче редкость. У входа Брайони взяла его за руку. Они в саду, сообщила она. За считаные минуты, которые потребовались, чтобы пройти через комнаты и выйти в сад, у Эндрю сложилось впечатление… как бы это сказать?.. инвалидного дома. Ведущая наверх лестница состояла из низеньких полуступенек; в гостиной обитые гобеленовой тканью кресла и диван были снабжены приступками. Центральный островок на кухне имел вид амфитеатра. Ко всем предметам повседневного пользования вели пандусы с перильцами. В доме пахло безупречной чистотой, едва ли не стерильностью. Все это Эндрю заметил мимоходом, идя через дом во дворик, где ему навстречу поднялись улыбающиеся родители Брайони: не калеки, не увечные. «Меня зовут Уилл», — сказал отец. «Бетти», — представилась мать.

Статус преподавателя колледжа оказался мне на руку. Эти отошедшие от дел артисты с величайшим уважением относились к образованию, коего сами не получили. И при этом настолько обожали свою дочь, что полностью доверяли ее мнению. Они и бровью не повели, увидев, что ее избранник годится ей в отцы. Приняли меня радушно. Напрасно я беспокоился. На чайном столике стояли бутылки со всевозможными напитками и ведерко со льдом. Что душе угодно, подчеркнул Уилл. Мы наполнили бокалы; Брайони сидела, прильнув ко мне, на диване и следила за моей реакцией. Но Уилл и Бетти вели себя так, что не подкопаешься: они держались с той непринужденностью, которую дает многолетний опыт эстрадных выступлений. Для пенсионеров оба выглядели моложаво. Впрочем, у «маленьких» возраст определить трудно.