Эдвард Бульвер-Литтон - Призрак

Между тем Жан Нико, также погруженный в свои мечты о будущем и распоряжаясь в воображении по своему усмотрению золотом друга, которому собирался изменить, направился к дому Робеспьера. Он вовсе не думал исполнять просьбу Филлиды и пощадить жизнь Глиндона, так как разделял мысли Барера, что "только мертвые не возвращаются".

Во всех тех, кто посвятил себя какой-нибудь науке или искусству, с целью достичь в них определенной степени совершенства, должны быть запасы энергии, несравнимо большие тех, которыми обладает посредственное большинство. Обычно эта энергия направлена на объекты их профессионального честолюбия, и поэтому все остальные человеческие интересы оставляют их равнодушными. Однако там, где они не могут удовлетворить свою жажду, где бурный поток не может найти выхода, энергия, возмущенная и раздраженная, овладевает всем их существом, и если она не расходуется на осуществление каких-нибудь мелких и незначительных замыслов и не проходит очистительное горнило совести и принципов, то становится опасным и разрушительным элементом социальной системы, внося в нее губительный раздор и насилие. Отсюда та забота, которой все мудрые монархии, вернее, все мудро организованные государства окружали искусства и науки; отсюда почести, воздаваемые проницательными и предусмотрительными государственными мужами служителям искусств и наук, хотя, возможно, сами эти мужи в картине художника видели лишь размалеванный холст, а в математической задаче любопытную головоломку. Нет больше опасности для государства, когда талант, вместо того чтобы посвятить себя естественным для него мирным проблемам, погружается в политические интриги или ставит себе целью добиться личного успеха. Талант, лишенный признания и уважения, находится в состоянии войны с людьми. И здесь становится заметно, что, являясь в глазах общественного мнения при старом порядке наиболее униженным и презренным, чей прах не был даже удостоен чести христианского захоронения, класс актеров (за исключением немногих счастливцев, обласканных двором) оказался самым беспощадным и мстительным бичом революции. В неистовом Колло д'Эрбуа, этом "презренном комедианте", воплотились недостатки и порожденная унижением мстительность целого класса.

Что касается Жана Нико, то его энергия никогда не была в достаточной мере направлена на искусство, которым он занимался. Даже в годы ранней юности политические пристрастия его учителя Давида отвлекали его от скучных занятий у мольберта. Дефекты его личности озлобили его ум; атеизм его благодетеля умертвил его совесть. В любой религии, и прежде всего в религии христианской, самым замечательным является то, что она сначала поднимает Терпение до уровня Добродетели, а затем превращает его в Надежду. Отнимите у человека надежду на другую жизнь, на воздаяние за жизнь прожитую, на улыбку Отца, взирающего на страдания и тяжкие испытания, выпавшие смертным в этой земной юдоли, и что тогда останется от терпения? Но без терпения что такое человек? И что такое народ? Без терпения не может быть высокого Искусства. Без терпения нельзя усовершенствовать Свободу. В жестоких муках и неистовых и бесцельных усилиях Интеллект стремится воспарить ввысь, оставив внизу убожество, а нация - добыть Свободу. И горе обоим, если они не действуют рука об руку и идут к цели вслепую!

В детстве Нико был мерзким мальчишкой. Большинство преступников, даже самых отпетых, не лишены признаков человечности - остатков добродетели; и подлинный творец человечества часто подвергается насмешкам низких сердец и недалеких умов за то, что показывает, как в самых низкопробных сплавах могут присутствовать крупицы золота и в самых лучших представителях Природы примеси шлака.

Однако, хотя таких и не много, всегда есть исключения из общего правила, когда совесть абсолютно мертва и когда добро и зло становятся лишь средством для достижения эгоистических целей. Так случилось и с протеже атеиста. Зависть и ненависть заполнили все его существо, и сознание высокого таланта заставило его с тем большей злобой проклинать всех тех, кого природа и судьба обделили в меньшей степени, чем его самого. Однако, хотя он и был чудовищем, когда его пальцы убийцы впились в глотку его благодетеля, Время и Царство Крови, этот возбудитель низменных страстей, сделали из его души, прибежища глубочайшего ада, еще более глубокий и зловещий ад. Не имея возможности посвятить себя своему призванию (потому что, хотя он и дерзнул сделать свое имя знаменитым, революции неподходящее время для художников и ни один человек, даже богатейший и надменнейший из магнатов, не заинтересован в мире, порядке и благосостоянии общества больше, чем поэт и художник), весь его беспокойный и лишенный опоры интеллект стал добычей столь естественного для него чувства мести и поиска виновных в своих несчастиях. Все его будущее было в этой жизни; каким же образом удавалось процветать в этой жизни сильным мира сего, этим великим борцам за преобладание и власть? Все доброе, чистое и бескорыстное, как среди роялистов, так и среди республиканцев, было ничтожно, и лишь палачи торжествовали победу, стоя по колено в крови своих жертв! И более благородные сердцем бедняки, чем Жан Нико, впали бы в отчаяние, и тогда Нищета подняла бы свои вселяющие ужас толпы, чтобы перерезать глотку Богатству и затем обескровить саму себя, если бы Терпение, этот Ангел Бедных, не оказалось рядом и не указало бы своим торжественным перстом на приходящую им на смену новую жизнь!