Джеймс Хэрриот - О всех созданиях – мудрых и удивительных

Тристан молча указал на одну из полок. Там среди невинной периодики притаился немецкий журнальчик нудистского пошиба с весьма лихим изображением совершенно нагой натуры на обложке. Даже в нынешние, ко всему привыкшие дни эта обложка заставила бы подняться не одну бровь, а в сельском Йоркшире тридцатых годов она была хуже динамитного заряда.

– Где ты его раздобыл, черт тебя подери? – пробурчал я, торопливо перелистывая журнал (внутри было то же самое). – И зачем?

Тристан хихикнул.

– У одного приятеля в колледже. И знаешь, очень бывает любопытно заглянуть сюда и застать над ним какого-нибудь почтенного отца семейства, вообразившего, что он совсем один. Опыт проходит более чем успешно. К настоящему времени среди самых выдающихся моих охотничьих трофеев числятся муниципальный советник, мировой судья и баптистский проповедник.

Я покачал головой.

– По-моему, ты слишком рискуешь. Что, если он попадется Зигфриду?

– Не попадется, – с обычным оптимизмом ответил Тристан. – Он сюда редко заглядывает, и то второпях. Да и журнал лежит не на виду.

Я пожал плечами. Я завидовал изобретательному уму Тристана, но слишком уж часто он расходовал его на всякие пустяки. Впрочем, в тот момент мне было не до его проказ. Мои мысли занимало совсем другое.

Тысячи раз днем и ночью я бесчисленными способами укладывал на бок Бобби и приводил в порядок его ноги. При свете солнца за рулем это было еще терпимо, но операции, которые я проделывал, лежа в постели, превосходили всякое вероятие. И все время меня не оставляло чувство, что в картине того, как я одним махом убираю эти чудовищные выросты, кроется какая-то роковая ошибка. В конце концов я решил забыть про свою гордость.

– Зигфрид, – сказал я как-то после обеда, когда дневных вызовов у нас не оказалось. – Мне надо оперировать лошадь по довольно-таки жутковатому поводу.

Глаза моего патрона заблестели, и губы под рыжеватыми усиками изогнулись в улыбке – слово «лошадь» всегда производило на него такое действие.

– Вот как, Джеймс? Ну-ка расскажите.

Я рассказал.

– Да… да… – сказал он задумчиво. – Пожалуй, нам стоит посмотреть его вместе.

В доме и во дворе мистера Маунта никого не было: все лихорадочно убирали сено, чтобы сполна использовать погожий день.

– Так где он? – спросил Зигфрид.

– Вон там! – И я повел его в конюшню.

Зигфрид поднял заднюю ногу мерина и негромко свистнул. Потом зашел с другого бока и осмотрел вторую ногу. Целую минуту он разглядывал чудовищные грибы, лезущие из разлохмаченного смердящего рога. Потом выпрямился и бросил на меня непроницаемый взгляд. Заговорил он не сразу:

– И вы думали просто заскочить сюда в понедельник, опрокинуть этого молодца на травку и привести его копыта в порядок?

– Да, – ответил я. – Примерно так.

Лицо моего патрона озарила удивительная улыбка – в ней были и изумление, и жалость, и легкая насмешка, и даже восхищение. Потом он засмеялся и покачал головой.

– О простодушие юности! – пробормотал он.

– То есть как? – В конце-то концов, я был моложе его всего на шесть лет.

Он подошел и потрепал меня по плечу.

– Я вовсе не смеюсь над вами, Джеймс. Такой язвы мне еще не приходилось видеть, хотя я их нагляделся достаточно.

– Вы имеете в виду, что за один раз я с ней не управлюсь?

– Совершенно верно, именно это я и имею в виду. Здесь работы на полтора месяца, Джеймс.

– На полтора месяца?

– Да, и нужны будут три человека. Придется поместить этого мерина в стойло на конюшне Скелдейл-хауса, а там мы с вами и еще с кузнецом возьмемся за дело всерьез. После чего его ноги нужно будет каждый день перевязывать заново в станке.

– Понимаю…

– Да-да. – Зигфрид начал увлекаться. – Для прижигания возьмем что-нибудь покрепче – азотную кислоту – и подкуем его особыми подковами с металлическими пластинками, чтобы подошва непрерывно находилась под давлением. – Он умолк, возможно заметив мой растерянный вид, а потом продолжал уже менее бурно: – Поверьте, Джеймс, все это необходимо. Иначе этого красавца придется пристрелить. Ведь так он долго не протянет.

Я поглядел на Бобби, на повернутую к нам белую морду. Пробить пулей эту благородную голову? Ужасно!

– Хорошо, Зигфрид. Как считаете нужным, – пробормотал я, и тут в дверном проеме, заслоняя свет, возникла могучая фигура мистера Маунта.

– А, мистер Маунт! Добрый день, – сказал мой патрон. – Надеюсь, сена в этом году много?

– Спасибо, мистер Фарнон. Не жалуемся. И погода стоит – лучше некуда.