Иржина Троянова - Яна и Ян

— Не видел, — признается мой сын. — В Брно на одной собаке они наверняка были, только не прыгали…

— Пойдем покажу! — Иванка взяла его за руку.

— Иванка, только посмей!.. — закричала Эва.

Но было поздно, дети уже убежали. Иван со смехом последовал за ними.

— Вот видишь… — беспомощно развела руками Эва, — вместо одного сумасшедшего у меня теперь их двое. Иванка вся в отца. Нас уже соседи стали сторониться, потому что мои сумасшедшие всюду хвастаются, что у нас есть блохи, тараканы и пяденицы…

На Эве был только купальник, и я сразу заметил, как она пополнела. От ее хрупкой фигуры, из-за которой Иван когда-то потерял голову, не осталось и следа. И волосы она перестала красить. Невольно я вспомнил свою неизменно стройную Яну, но в это время снизу послышался детский голосок.

— Наша Регинка встает, — засмеялась Эва. — Ты ее еще не видел?

Иван писал мне о рождении второй дочери, но видеть ее мне не приходилось.

Мы спустились по лестнице, Эва открыла дверь в небольшую спальню — и у меня сжалось сердце. В кроватке сидела такая очаровательная девчушка, о которой я мечтал: черноглазая, с золотисто-каштановыми локонами, обрамляющими миловидное личико, загорелая до черноты… Эва взяла ее на руки — и сразу же преобразилась. Малютка смотрела на меня с любопытством.

— Пойдешь к дяде, Регинка? Он поиграет с тобой, пока мама вскипятит тебе молочко. Хорошо?

Девочка еще раз посмотрела на меня долгим взглядом, потом вдруг улыбнулась и протянула ручки. Ей-богу, я никогда никому так не завидовал, как Ивану, у которого росла такая дочь.

Ночевали мы на даче: Иван с Эвой ни за что не хотели нас отпускать, да и нам возвращаться в Прагу было поздновато.

— Давай привезем сюда маму и поживем здесь, — предложил Гонзик.

— А может, действительно останетесь? И нам бы было веселее, и Яна бы хорошо отдохнула. Места у нас много, — откликнулась Эва.

В этот раз она показалась мне более любезной, чем прежде. Видимо, материнство повлияло на нее, а может быть, это результат того, что она освободилась от опеки родителей, которые уехали в Бразилию. Когда Иван и Эва остаются вдвоем, они лучше понимают друг друга.

Дети спали, а мы сидели на веранде, пили охлажденное белое вино и смотрели в августовское ночное небо, усыпанное звездами. Воздух был кристально чист и напоен ароматом трав. А кругом стояла такая тишина, что я уже с трудом мог представить себе полигон с его грохотом и суматохой.

После долгих месяцев напряженного труда эти часы отдыха казались мне невыразимо прекрасными. Я наконец-то обрел душевное равновесие, и все в моей жизни повернулось к лучшему. Я с глубокой нежностью думаю о Яне и о забавной дочке Ивана, не теряя надежды, что со временем и у нас с Яной будет такая же…

Это прекрасное чувство какого-то всеобщего умиротворения не оставляло меня и утром, когда я проснулся. В окно я увидел маленькую Регинку. Она сидела на лужайке, похожая на одуванчик, а Гонзик и Иванка кувыркались рядом, и всех троих освещали ласковые лучи раннего солнца. Иван делал на веранде зарядку — видимо, таким образом он боролся с начавшим появляться животиком.

До обеда мы проводили время у пруда. Туда нас отправила Эва, чтобы мы не мешали ей готовить: приготовление обеда было для нее почти священнодействием. И я снова подумал, как хорошо могла бы отдохнуть здесь Яна…

— Как ты думаешь, Иван, мы действительно могли бы отдохнуть у вас? Может, Эва сказала это из вежливости?

— Излишней вежливостью она никогда не страдала, и если уж приглашает, то, поверь мне, искренне. А тебе за такой вопрос не мешало бы дать по шее… Ну а если серьезно, это было бы просто здорово. Эва подружилась бы с Яной. Моника ей уже надоела. Счастье еще, что она воспылала страстью к этому вашему доктору…

Когда мы возвратились, Моника уже восседала на кушетке в ультрамодном купальнике. Я нес на плечах Регинку, которая крепко держала меня за шею.

— Привет, Моника!

— Привет! Эта девочка очень тебе идет, — лениво произнесла она и потянулась, словно сытая кошка. — Иди ко мне, Регинка.

Но девочка решительно отказалась и еще крепче обхватила меня за шею.

— Очевидно, я ей тоже подхожу, и, как женщина, она уже это поняла. А тебе придется удовлетвориться Бельмондо. Кстати, где он?

— Об этом тебе лучше знать…

— Почему именно мне?

Она прищурилась и опять стала похожей на кошку, только приготовившуюся к прыжку.

— Потому что он уехал в санаторий к твоей жене…