Иржина Троянова - Яна и Ян

— Удивляюсь, почему ты не сказал об этом перед камерой?

— Самые хорошие мысли приходят ко мне тогда, когда все уже позади. То, о чем не сказал на экзамене, после экзамена знаю отлично. Когда я познакомился со своей будущей женой, то хотел ей тут же признаться в любви, но вместо этого завел разговор о наведении понтонной переправы… Когда на следующий день я провожал ее с танцев — она жила в другой деревне, — над нашей головой светила луна, рядом журчала речка, а я говорил ей, что хочу стать сапером…

Йозеф от смеха в изнеможении упал на диван, но Лудек серьезно спросил:

— А где же та мысль, которой ты хотел с нами поделиться?

— Ах, мысль… — Зденек почесал в затылке и наморщил лоб: — Идея, если хотите знать, как угорь. Если не держать ее крепко, она выскользнет, а потом попробуй поймай!

В это время кто-то за дверью крикнул, что принесли телеграмму. Телеграмма была от Яны. Я прочел ее несколько раз, прежде чем до меня дошел смысл написанного. Мимо проходили ребята с чемоданами и сумками, смеясь и перебрасываясь шутками, — они направлялись домой, ведь была пятница. У меня в кармане лежали билеты в театр, и я так хотел, чтобы Яна приехала! Моника намеревалась после спектакля отснять нашу беседу с артистами.

Встреча с Моникой пробудила во мне воспоминания. Когда-то я вот так же ждал Яну… «Неисправимый романтик», — сказала бы, наверное, сейчас моя жена.

— Не приедет? — моментально догадался Лудек, когда я вернулся.

Я зачитал им телеграмму.

— Вот это действительно любящая жена! — воскликнул Зденек. — Не хочет тебя огорчать своей болезнью, даже боится, чтобы ты от нее не заразился. Когда я учился в училище, то получил однажды от жены такую телеграмму: «Немедленно приезжай!» Я уж было подумал, что деревня сгорела. А на самом деле знаете, что произошло? Ей должны были удалить зуб, а она так боялась этого, что ни за что не хотела идти к зубному врачу без меня: я, видите ли, должен был держать ее за руку.

Все засмеялись. Я тоже засмеялся, но получилось это у меня как-то неестественно. В этот момент мне в голову пришла мысль, которую, к моему удивлению, высказал Йозеф:

— А что такое большая любовь? И бывает ли такая?..

— Хватит тебе со своей любовью… — бесцеремонно прервал его Лудек. — У тебя не сданы еще двадцать чертежей. Подумай лучше о том, какую тень отбрасывает шар, когда на него светит лампа.

— Это для меня пустяк! Но я никогда не смогу рассчитать, какую тень наводят на мою жизнь твои проповеди, — оборвал его Йозеф и гордо прошествовал в ванную.

И вдруг Зденек радостно воскликнул:

— У меня идея! Наш мозг остался единственным неисследованным объектом на этой планете. Но так как мы его ежедневно тренируем…

Дальше я уже не слушал.

— Ян, скажи несколько слов о том, какое впечатление на тебя произвел спектакль, что тебя больше всего заинтересовало, и держись, пожалуйста, более непринужденно… — просила Моника.

Хорошо говорить — более непринужденно! Лампы, камеры, микрофон, режиссеры, их ассистенты… И зачем только я сюда пришел? Актриса, сидевшая в кресле напротив, смотрела на меня ободряюще, но мой обескураженный вид, видимо, забавлял ее. Немного освоившись, я принялся разглядывать мою будущую собеседницу. Я с трудом узнавал в ней ту женщину, которая совсем недавно играла на сцене. Тогда на ней был парик с длинными волосами, и вообще, на сцене она казалась намного красивее. А в жизни у нее были гладкие, коротко постриженные волосы, которые обрамляли голову как шапочка. Мне же больше нравятся женщины с длинными волосами, и, очевидно, поэтому я почувствовал легкое разочарование. Зато Йозеф был совершенно очарован, а этот вечер казался ему неповторимо прекрасным. Впрочем, для каждого из нас вечер был по-своему необычным.

Вообще-то мы уже жили в предчувствии экзаменов за летний семестр: история КПЧ и международного рабочего движения, физика, математика, русский язык, но основную трудность представляла для нас механика. Днем и вечером мы пропадали на консультациях, семинарах и лабораторных занятиях, а потом зубрили ночи напролет. Одни занимались сообща, другие одолевали науки в одиночестве, но и у тех и у других жизнь была чрезвычайно напряженной. Поэтому и спектакль, и встреча с артистами оказались для нас неожиданным, однако очень приятным сюрпризом.

Актрису звали Ирена, и Моника вела себя с ней как закадычная подруга. Обе они учились на последнем курсе Академии музыкального и театрального искусства, только Ирена в филиале академии в Брно, а Моника в Праге.