Фрэнсис Бернетт - Приключения маленького лорда

В замке тоже собралось много гостей, чтобы посмотреть на народный праздник, поздравить графа и познакомиться с миссис Эрроль. Приехали леди Лорридель и сэр Гарри, сэр Томас Эш с дочерьми, конечно, мистер Гавишем и, наконец, красавица мисс Вивиан Герберт в прелестном белом платье и с кружевным зонтиком в руках, а также множество молодых людей, которые всячески старались угодить ей, хотя, по-видимому, Фаунтлерой нравился ей больше, чем все они, вместе взятые. Когда Цедрик увидел её, он подбежал к ней и обнял ручками её шею. Она тоже обняла его и поцеловала так горячо, точно он был её маленьким братишкой.

– Дорогой маленький лорд Фаунтлерой, милый! – сказала она. – Я так рада, так рада.

После этого она пошла с ним гулять и с удовольствием осматривала всё, что он показывал. Он вскоре отвёл её туда, где сидели мистер Гоббс и Дик, и представил ей их.

– Вот это мой старый-старый друг мистер Гоббс. Мисс Герберт, а это мой другой старинный приятель – Дик. Я уже рассказал им, какая вы хорошенькая, и обещал, что они вас увидят, если вы приедете сегодня.

Мисс Вивиан обоим пожала руки и ласково заговорила с ними об Америке, об их путешествии и жизни в Англии. Фаунтлерой стоял подле неё, и его щёки так и горели от восторга. Он был рад, что она, очевидно, понравилась и Дику, и мистеру Гоббсу.

– Ну, – позже сказал Дик, – она самая хорошенькая девушка, которую я когда-либо видел. Она – настоящий цветок.

Когда мисс Вивиан проходила, все оборачивались на неё, а также на маленького лорда. Солнце блистало, флаги развевались, почти все играли в разные игры, танцевали, и маленький лорд чувствовал себя безоблачно счастливым.

Весь мир казался ему прелестным.

В замке был ещё один бесконечно счастливый человек – богатый и знатный старик, который, несмотря на всё, что он имел, прежде не часто бывал по-настоящему счастлив. Может быть, именно потому, что граф стал лучше, чем был прежде, он также сделался и счастливее. Правда, граф не превратился в такого доброго и справедливого человека, каким считал его Фаунтлерой, но всё же, по крайней мере, он начал чувствовать любовь к близким и несколько раз испытал удовольствие, сделав добро по просьбе маленького доброго мальчика. И это было только начало.

С каждым днём миссис Эрроль всё больше и больше нравилась ему. Правду говорили: он уже начал любить её. Его восхищал её нежный голосок и её милое лицо. Сидя в своём кресле, он любил наблюдать за нею и слушать, как она разговаривает со своим сыном. До графа долетали ласковые, кроткие слова, слышать которые было для него новостью, и он начал понимать, почему мальчик, живший на глухой нью-йоркской улице, знавший бакалейщиков и друживший с чистильщиками сапог, был таким хорошо воспитанным, добрым маленьким существом, что никто не мог за него покраснеть, даже когда судьба превратила его в наследника английского графского титула и замка.

В сущности, всё было очень просто: он стал таким только потому, что жил близ доброго, кроткого сердца, научился добрым мыслям и понял, как необходимо заботиться о других. Может быть, это и немного, но, по сути, такое отношение к людям важнее всего на свете. Цедди прежде ничего не знал о графах и замках, никогда не видел ничего великолепного, но всегда внушал к себе любовь, потому что сам любил и был прост.

Когда старый граф Доринкоурт в этот день наблюдал, как его наследник, расхаживая по парку посреди толпы народа, разговаривает со знакомыми фермерами и крестьянами, как быстро отвечает на поклоны, как занимает своих друзей – Дика и мистера Гоббса, как мило, скромно стоит подле матери или мисс Герберт, прислушиваясь к их разговорам, старик чувствовал себя вполне довольным. Особенно же доволен был граф, когда они с Цедди подошли к большой палатке, в которой обедали самые крупные из доринкоуртских фермеров.

Фермеры выпили за здоровье многих и осушили стаканы в честь графа с бо´льшим рвением, чем когда бы то ни было раньше. Потом кто-то из них предложил выпить за здоровье маленького лорда Фаунтлероя. Право, если ещё можно было сомневаться в том, что фермеры любят мальчика, это сомнение сейчас же рассеялось бы: такой раздался громкий звон стаканов и шум аплодисментов. Простодушные крестьяне так искренне полюбили Цедди, что позабыли обычную сдержанность в присутствии дам и джентльменов из замка. Они громко кричали, а крестьянки нежно посматривали на маленького лорда, который стоял между матерью и старым графом, и со слезами на глазах говорили одна другой: