Луиза Олкотт - Старомодная девушка [litres]

Неудачи меня лишь сильней раззадорили, и я придумала новый план действий. «Ну и зачем ты разуваешься? – не поняла Нелли. – Все равно тебе на дерево не залезть». «Лучше готовься, лентяйка, подбирать с земли сливы». Я проскользнула в дом, поднялась на второй этаж, дошла до окна, которое выходило на крышу сарая, вылезла из него, осторожно прокралась до самого дерева, остановилась и тихонько прокукарекала. Нелли тут же задрала голову, расхохоталась и, так как до нее наконец дошел мой замысел, начала хлопать в ладоши. «Только не поскользнись и не упади», – предостерегла она. «Пускай даже шею сломаю, но сливы заполучу», – я не собиралась отступать и по скату крыши добралась до самых ветвей. «Ура!» – закричала Нелли, когда на нее посыпалось множество слив. «Ура!» – вторила я ей победным кличем. Отпустив одну ветку, я ухватилась было уже за другую, когда ноги у меня заскользили и я, как гигантская слива, с воплем сверзилась вниз.

К счастью, сарай был невысокий, трава густая, ветви сливы смягчили мое падение, и я отделалась испугом да шишкой на лбу. Нелли с набитым сливами ртом уже начала рыдать, но я сразу вскочила на ноги и успокоила ее. Я падала не впервые и больше тревожилась из-за того, что мне достанется мало слив. «Тихо! – прикрикнула я на сестру. – Иначе Дэбби от твоего рева проснется. Я обещала, что у нас будут сливы, и видишь, сколько их вместе со мной нападало». Действительно, я своим телом сбила их просто уйму. Пока шишка на моем лбу набухала и становилась размером с грецкий орех, мы успели набрать с земли фруктов по полфартука каждая. Тут нас ждало сильное разочарование. Оказалось, что часть слив незрелые, а спелые либо поклеваны птицами, либо раздавлены, потому что я упала на них. В довершение ко всему Нелли ужалила оса, а у меня начала болеть голова.

Мы посидели какое-то время, молча обмениваясь тоскливыми взглядами и пытаясь грызть незрелые кислые, твердые сливы, когда Нелли вдруг предложила: «А давай-ка лучше их сварим. Они тогда станут вкусными, и можно их не сразу съесть, а отложить в ведерки на потом». «Вот это правильно, – обрадовалась я. – Тем более что на кухне очаг еще тлеет. Дэбби всегда в это время подвешивает чайник над углями. А для варки воспользуемся ее кастрюлей. И я знаю, где у нее лежит сахар. Пойдем».

Мы тихонько прокрались на кухню и, стараясь не поднимать шум, принялись за работу. Огня в большом очаге уже не было, но угли по-прежнему тлели. Мы их раздули и вместо посапывающего чайника поставили на огонь кастрюлю со сливами, причем налили столько воды, что из нашего варева уж точно не вышло бы ничего путного. Но мы-то об этом даже не догадывались, поэтому, вооружившись ложками, сосредоточенно ждали, когда жидкость закипит, чтобы всыпать в нее сахар из ларца, который стоял между нами. Ох, как медленно и томительно шел процесс варки! «Ты когда-нибудь видела такие упрямые сливы?» – то и дело повторяли мы с досадой. Сливы действительно не размягчались, а только скакали в кипятке, громко стуча о стенки кастрюли и будто изо всех сил стремясь выпрыгнуть из нее наружу.

Нас охватила тревога. Солнце уже садилось, Дэбби в любой момент могла проснуться, а эти проклятые сливы по-прежнему не желали превращаться в пюре. Но вот наконец они полопались, сок красиво окрасил жидкость, мы от души бухнули в нее сахара и принялись снимать пробы, обжигая губы, пока наши лица и фартуки не покрылись красными пятнами и потеками. «Чересчур много сока, – с видом опытной хозяйки покачала головой Нелли. – Нужно, чтобы вышло густо, как мама делает». Я уже и сама понимала, что мы совершили какой-то просчет, и приняла решение: «Сейчас отольем часть жидкости, и тогда сможем ее просто выпить».

Нелли взяла в руки фарфоровую миску, я ухватилась полотенцем за ручки кастрюли. Она оказалась тяжелой и очень горячей. Мне стало немного страшно, однако сдаваться я не хотела и, с трудом удерживая ее, начала выливать жидкость в емкость, которую подставляла сестра. «Что это вы там творите?» – послышался сверху голос Дэбби. Мы разом вздрогнули. Нелли, выронив миску, кинулась наутек. Я выпустила из рук кастрюлю, но убежать никуда не смогла, потому что мне прямо на ноги вылилась раскаленная жидкость. Боль была дикая.

Услышав мои истошные вопли, Дэбби кинулась на кухню. Я прыгала и орала – с огромной шишкой на лбу и красными ошпаренными ногами, а возле меня в сладкой жиже валялись осколки разбитой миски, кастрюля и сливы. Добрая Дэбби, ни словом не упрекнув за беспорядок, быстро уложила меня на диван, смазала маслом и обложила ватой мои обожженные ноги.